– Извини, но пока ничего не могу сказать о состоянии Людвига. Всё бы и ничего, если бы не эта подлая стрела в его левом плече… Наконечник стрелы я уже извлекла из раны, но, возможно, началось заражение. Рука и плечо адмирала как-то странно и очень нехорошо опухли… Этот знаменитый голландец, который Абель Тасман, писал в своих мемуарах, что подлые маори имеют одну (из череды многих) нехорошую привычку – смазывать наконечники стрел, выпускаемых из луков, разными растительными ядами или загнившей и перебродившей кровью убитых на охоте птиц. Так что, милый, сам понимаешь… Я рану тщательно промыла разными настойками, наложила на неё специальную целебную мазь, но обещать ничего не могу. Надо немного подождать, хотя бы до вечера… Всё, иди и не трать время на дурацкие вопросы. Лаудруп в любой момент может снова потерять сознание. Я в раненого адмирала – для поднятия бодрости духа и организма – влила с полпинты ямайского рома, так что, Людвиг держится пока. Но ты поторопись, если хочешь услышать от него что-нибудь дельное и полезное…

Абсолютно белое лицо Лаудрупа заметно похудело и осунулось, нос слегка заострился, а два старых шрама на щеке – некогда светло-розовые – неожиданно приобрели тёмно-фиолетовый цвет.

– Данилыч, спасибо тебе, что пришёл! – лихорадочно и болезненно блестя хмельными глазами, зачастил датчанин, наполняя пространство каюты ромовыми парами. – Не перебивай меня, друг! Прошу, не перебивай! Только головой кивай, или – там – мотай… Вы же только поздним вечером отправитесь спасать моих Гертруду и Томаса? С тобой Иван Ухов пойдёт? Прихватите с собой ещё парочку надёжных людей… Правильно, молодцы! Данилыч! Эти поганые дикари очень боятся звуков ружейных выстрелов… Но мы начали стрелять, только когда они были уже на корабле… Схватка началась, а при виде крови и чувство страха, как известно, притупляется… Эх, если бы раньше на пару-тройку минут! Если бы ещё и из пушек пальнуть пару раз… Но, не успели. Незаметно они, уроды татуированные, подошли к «Луизе», слишком поздно мы заметили пироги… Почти все наши погибли. Я видел, как их туземный вождь – морда страшная – жадно, давясь от удовольствия, пил кровь прямо из прокушенного горла ещё живого Фруде Шлиппенбаха.… Только двух раненых матросов да Гертруду с Томасом они живыми загрузили в пирогу… Потом подошли дополнительные длинные лодки, которые и забрали с собой все трупы… А теперь, мой друг, самое главное. У дикарей, очень похоже, нынче намечается какой-то большой праздник. Разодетыми они были – как последние клоуны из бродячего датского цирка… Все – в длинных и разноцветных перьях… Потом, когда уже отплывали к берегу, туземцы – все до одного, по знаку гадостного вождя – воздели руки к небу и минут пять-шесть что-то громко и слаженно выкрикивали хором. Видимо, благодарили своих кровавых и жестоких Богов за такой бесценный подарок… Сволочи! И дикари эти кровожадные, и Боги их поганые! Главное, Данилыч, у них какой-то праздник сегодня! Наверняка, расслабятся… Данилыч, они выстрелов бояться! Вы их – гранатами, гранатами, гранатами…