Сквозь шлемофон Амет слышал стих двигатель. Осталась только тишина, только свист воздушного потока за стеклом кабины. Но это за стеклом фонаря, а здесь, в кабине, в этой маленькой капсуле, надежно изолированной от внешней среды, здесь тихо и свой микроклимат: давление, температура, все поддерживается в надлежащем норме. Пока поддерживается ...

За короткое время он успел забраться достаточно высоко и теперь летел ... Куда он летит? Нужно возвращать домой. Несмотря мнения, руки и ноги, которые лежали на рычагах и педалях управления, делали все самостоятельно - десятки часов в реальных полетах и сотни, проведенных в кабине тренажера не прошли зря. И хотя Амет-Хан работал рулями инстинктивно, его действия были именно такими, какие нужны были для управляемого планирования самолета. Стрелка высотомера неумолимо бежит влево, авиагоризонт отмечает шаткое положение машины.

- "Двадцать третий", - услышал он в наушниках шлемофон спокойный голос Ляховского, - как там у тебя? - Быстрый взгляд по сторонам - ведомый пристроился сзади, пара Ляховского вверху.

- Плохо. Двигателю - хана, управлять не могу, хорошо, хоть пожара нет.

- До берега километров пятнадцать. Дотянешь?

- Нет, не дойду. - Самолет клюнул носом и Амет стоило немалых усилий выровнять поврежденную машину. - Наверное, буду катапультироваться.

- "Двадцать третий", старайся тянуть на север. Попробуй посадить машину на воду. "Утята [40] вблизи барражируют, они подберут ...

- Понял. - Амет-Хан удивился собственному спокойствию. - Буду пробовать сесть на воду.

"Грифон" наклонно шел вниз, и Амет-Хан мог только продлить путь к воде, то немного разгоняя самолет, то поджимая его вверх.

Лейтенант попытался запустить двигатель, но ничего из этого не вышло. В голове неслись, как испуганный табун лошадей, мысли: "Весенние? Но куда меня может отнести ветром? Купол парашюта достаточно заметен в воздухе, а попасть в прицел каком "краснопузику" совсем не хочется. Значит, придется сажать самолет на воду. К воде ... сколько к воде? "