«Я не менее двадцати раз бывал Посредником или Секундантом в серьезных ссорах, и всякий раз мне удавалось уладить дело так, чтобы спасти честь обеих сторон и вместе с тем не допустить смертельного исхода; иногда положение бывало весьма трудным и щекотливым; приходилось иметь дело с людьми горячими и заносчивыми — Ирландцами, Игроками, Гвардейцами, Кавалерийскими Капитанами и Корнетами и тому подобной публикой. Разумеется, это было в юности, когда я водил дружбу с такими сорвиголовами. Мне случалось передавать вызовы от мелкого Дворянина — Вельможе, от одного Капитана — другому, от адвоката — Советнику юстиции, а однажды от Священника — офицеру Лейб-гвардии. Это может показаться странным, но именно в последнем случае всего труднее "…оказалась цель: Предотвратить кровавую дуэль"[132]. Ссора произошла из-за женщины. Должен добавить, что никогда не видел, чтобы женщина вела себя при этом так гнусно и оказалась такой бессердечной, хладнокровной шлюхой; правда, очень красивой. Это была некая Сьюзен К. Я видел ее всего один раз, когда пытался добиться от нее нескольких слов, которые ни в какой мере ее не компрометировали, но спасли бы жизнь священнику или Кавалерийскому Офицеру. Она отказалась их произнести, и ни мне, ни Н. (Сыну сэра Э. Н. и приятелю одной из сторон) не удалось ее убедить, хотя оба мы умели обращаться с Женщинами. В конце концов мне удалось примирить противников без ее участия и, кажется, к ее большому неудовольствию. Это была самая ч…ва с…ка, каких я видел, а я их видел немало. Хотя мой священник рисковал жизнью или приходом, он был настроен не менее воинственно, чем епископ Бове[133], и успокоить его было очень трудно: но он был влюблен, а любовь — весьма воинственная страсть» («Разрозненные мысли», № 36).
«Я не менее двадцати раз бывал Посредником или Секундантом в серьезных ссорах, и всякий раз мне удавалось уладить дело так, чтобы спасти честь обеих сторон и вместе с тем не допустить смертельного исхода; иногда положение бывало весьма трудным и щекотливым; приходилось иметь дело с людьми горячими и заносчивыми — Ирландцами, Игроками, Гвардейцами, Кавалерийскими Капитанами и Корнетами и тому подобной публикой. Разумеется, это было в юности, когда я водил дружбу с такими сорвиголовами. Мне случалось передавать вызовы от мелкого Дворянина — Вельможе, от одного Капитана — другому, от адвоката — Советнику юстиции, а однажды от Священника — офицеру Лейб-гвардии. Это может показаться странным, но именно в последнем случае всего труднее