– Когда пойдёшь? – Маша спокойно, не обращая никакого внимания на детский топот и окрики Тани, раздававшиеся за дверью, приводила себя в порядок. Совещание началось как обычно. С секса.

– Посажу рыжего на кол. Озадачу Борю переписью населения в Бахчисарае и окрестностях и уйду. – Иван блаженно вытянулся на кровати. Ни о чём думать не хотелось абсолютно.

– Разведаю, посмотрю, что да как. Там три сотни человек. Половина женщины. Может, кого и сманю. Места там невесёлые, так что, думаю, с этим проблем не будет. Маша прилегла рядом.

– Ты говорил там негры, арабы, индусы?

– Ага. Но в основном белые, конечно. Наш ЯК-40, так вообще с Сахалина летел битком. Да и те два «Боинга»… не азиатские. Один, мне говорили, кажется канадский, а другой штатовский. Оттуда можно семейные пары собрать. И баб одиноких для Бахчисарайских.

Маляренко мечтательно улыбался. Рулить переселением народов, вот так, лёжа на кровати, было чертовски приятно. Ваня зажмурился от удовольствия. «Режим Бога» Когда-то давно, в офисе, он поигрывал в компьютерные игры.

«Поселить бы здесь с десяток пар, да к Звонарёву с десяток отослать. Да пяток на ферму к Кузнецову. Да у дальней рощи посёлок поставить. Э-эх!» Некстати вспомнилась Алина. Ваня мысленно сплюнул.

– Знаешь, Манюня, я, когда на север пойду, с собой Таню возьму. Согласна?

«Манюня» победно сверкнула глазами и одобрительно царапнула коготками по груди. «Этих баб, хрен поймёшь. Часть вторая!»

Глава 6. В которой говорится о том, что каждый человек должен делать то, что должно.

Глава 6. В которой говорится о том, что каждый человек должен делать то, что должно.

Новость о том, что она включена в состав экипажа, Таня сочла дурной шуткой. Весь последний месяц, что она прожила в доме любимого, после его возвращения из северного похода, Ivan Andreevich не обращал на неё никакого внимания. Просто ровно, по-дружески, общался, перекинувшись с ней, за всё это время, двумя десятками фраз. Masha, как могла, успокаивала её, уговаривая подождать и потерпеть, но, напуганная холодностью мужчины, Таня впала в отчаяние. Слёзы в подушку ночь напролёт стали для неё нормой. Только постоянная и ежедневная возня с малышнёй и кухонные обязанности не давали девушке окончательно уйти в депрессию.

Толстый и весёлый Франц бодро заскочил на кухню, жахнул стакан наливки и, подмигнув, велел идти собирать вещи. Таня, всегда очень хорошо относящаяся к единственному соотечественнику, набычилась и, разразившись сочной немецкой руганью, швырнула в инженера стаканом.

Франц сначала ловко увернулся, а потом обиделся и ушёл. Самодельный глиняный стакан разбился, а девушка села за стол и горько разрыдалась.