— Баб Дусь! А картошки у тебя можно купить мешочек-другой?

— Христос с вами, сынки! — удивилась старуха. — Такота берите, жаль мне, чоли? Куды мне деньхи твои? Ну-кось, убери! Я вот вам щас чайку наплесну хорошего — мене тута внука привезла. Цвяточная «Бяседа», надоть, так дам пачку. Ли чо?

— Ли чо! — согласился Рустэм. — Не откажемся, баб Дусь!

Его пихнула в бок Иришка, сидевшая рядом на скамье. Ой. Нет. Не на скамье. На лавке.

А чего пихнула-то? К чему у бабки отбирать пачку какой-то «Беседы», когда на Базе ящик «Гринфилда» разнообразного лежит?

— А то вить автолавка тоть к намака раз в две недели ездиет, вот седня прибарахтается, поди. Дак куплю чаю-то.

Рустэм несколько напрягся. Даже жевать картоху в мундире перестал:

— Сегодня?

— Седня, седня, милок.

— Так, бабуль, а что у нас телевизор-то молчит?

— Ой ты, старая совсем, ума-то лишилося… Чичас, чичас…

Бабка воткнула в розетку вилку, потом достала из тумбочки пульт, так и упакованный в полиэтилен, и сунула его Рустэму:

— Доча с внуками подарила тута, шоб не скучно было…

— Баб Дусь! А сама почему не переехала к ним? — поинтересовался Макс.

— А на кой ляд я им тамака нужна? У меня тута коза, огород, погост опять же в селе. Куды я от мамки-то? Помереть бы уж быстрей… — вздохнула старуха, снова садясь за стол.

— Ну, ты, баб Дусь, чего говоришь-то? — возмутилась Иришка.

— А чавось? Нас тут три старухи да Трофимыч паралезотый. Хто мне могилку вырот, када одна остануся? Вот, поди, Рустик сподобится.

Старуха говорила спокойно, расставляя стаканы по столу. Со смертью она не смирилась. Она к ней привыкла, как привыкают к неизбежному. И от слов ее побежали мурашки по спинам молодежи.

Рустэм защелкал по каналам.

Работал только один — Первый. Остальные…