Болгары в крепости пытались ответить тем же. С обеих ближних башен беспрерывно стреляли большие катапульты, а на участок стены между ними установили несколько более легких баллист. Однако их редкие выстрелы почти не приносили урона укрытым за щитами из жердей дарникцам.

В наступившей ночи отдохнувшая смена «варварского» войска в самом деле принялась таскать к стене мешки и корзины с песком и землей. На попытки осветить их факелами и осыпать стрелами из темноты шквальным камнепадом ответили липовские пращники, заставив противника больше прятаться, чем стрелять.

На следующий день за возведением насыпи уже увлеченно следили все ромейские воины, а архонты жаловались мирарху, что теперь их уже невозможно посылать под болгарские стрелы и камни. И все же, несмотря на совместные усилия сотен людей, насыпь, чем больше становилась, тем медленней росла. Когда она поднялась на три сажени, на нее ночью по веревкам спустились с лопатами и мешками болгары, раскидывая землю по сторонам, а часть камней поднимая наверх для своих баллист. Словенские пращники снова вступили в дело, загоняя их назад на стену.

— Что-то долго затянулось твое завтра? — заметил, снова наведавшись, Лаодикис.

— В нашем языке «завтра» означает не только завтрашний день, но и все, что происходит потом, — как мог выкручивался Дарник.

Три дня и три ночи прошли в непрерывных земляных работах, и вот, когда до верхних зубцов оставалось не больше полутора саженей, в ставке мирарха появились болгарские переговорщики. Прискакавший вскоре к словенам гонец передал команду прекратить строительство насыпи — условия сдачи крепости были приняты.

— Теперь нас заставят еще сносить эту горку, — шутили довольные липовские воеводы.

Болгары выговорили себе почетные условия сдачи: уходили из крепости при оружии и под знаменами.

Стал думать об уходе на родину и Дарник. На пиру, устроенном в честь славной победы, спросил Лаодикиса:

— А дальше что? Не устала ли Романия от присутствия моего войска?

— Может, и устала, — милостиво улыбнулся мирарх. — Пошлем запрос в Константинополь и все узнаем.

Запрос действительно был послан, но, прежде чем пришел ответ, вокруг поползли слухи о новой войне с армянами. Не оставалось никаких сомнений, что словен перекинут туда.

— Чем лучше мы будем воевать, тем меньше возможности, что нас когда-нибудь отпустят, — сказал по этому поводу Сечень. — А не пойти ли нам домой без разрешения?

— Без разрешения никто не даст нам дромоны, — резонно возразил князь.

— А зачем на дромонах, когда по земле надежней.

Эта мысль приходила Дарнику и самому. Но тысячеверстный путь по враждебным землям был слишком труден и рискован.