Конечно, во все это, в великие возможности первой свободной страны верят почти все, кого Сергей встречал. Может, это повлияло?

Получается, что он, Сергей, как баран на веревке, пойдет туда, куда идет большинство? Да ну, не может быть. Двадцать первый век – время свободы, когда каждый сам решает, куда идти. Это в СССР, куда партия скажет, туда народ и шел. Дадут команду: «На стройки» – идут на стройки, скомандуют: «На войну» – идут на войну. Да и то, это в том СССР, про который он в школе на уроках истории слышал. Этот-то не такой, другой мир все-таки. Здешних попробуй заставь… Кто заставляет Зою заниматься химией и радио? Кто заставил Славу из губоно проектировать свои космические корабли? Никто. Получается, что в этом СССР – тоже свободные люди? Поэтому он так легко вписывается в здешнюю среду? Так, что ли? Тогда почему то, во что верят все здесь, кажется ему смешным? И почему… Почему иногда он сам верит, что нужно работать, трудиться на благо страны? Может, он из толпы не хочет выделяться? Дома – не выделялся, здесь – не выделяется… Да, совсем, в неприметном джинсовом костюме и с наполеоновскими планами чернильного производства.

Так что же происходит?

Как будто околдовал кто… Околдовал?! Алена?!

Алена…

Деревенская колдунья в красном бикини подошла к кровати. Улыбнулась, погладила Сергея по руке, наклонилась, чтобы поцеловать… И впилась острыми зубами в пальцы!

Сергей подскочил, проснувшись. Никакой Алены, только болит укушенный палец… а нет, не укушенный, обожженный упавшим окурком. Так, спать с непотушенной папиросой опасно. Ложись и спи, завтра разберемся, кто тут кого околдовал.

* * *

– Дядя Анисим! – Сергей обнял Никитича.

– Сярежа! Ты что это с собой сделал? Стрижаный, бритый, тосций! Девцонку, цто ли, завел?

– Завел, завел, – сдала Сергея тетя Таня. – Нядавно приезжал с ней на самокате.

– А как же Алена? – хлопнул парня по плечу Никитич. – Забыл уже? С глаз долой – из сердца вон?

Настроение Вышинского упало. Он доволен, счастлив, а Алена неизвестно где, но, скорее всего, в неких мрачных застенках. Ну и скотина же ты, Сергей Аркадьевич…

Слабый голосок разума, пищавший, что сделать все равно ничего нельзя, что, строго говоря, Алена ему никто – ни родственница, ни любовница, что нарываться на чекистов, а уж тем более на таинственного Вацетиса просто глупо, был задавлен мгновенно.

– Цто загрустил? Закружил девцонке голову, а теперь пецалисься?

– Да не в этом дело, дядя Анисим… Я ж ей никак не помог. И что теперь делать, не знаю.

– Так а цего помогать-то? С ней все в порядке.