Передав нарочному письмо, Норманн начал разбираться с отчетами, которые с утра принес Сипой.

– В делах? – спросил вошедший без стука Федор Данилович. – Обговорил я приданое, дело осталось за малым – послать сватов.

– Извини, я забыл отдать тебе карту, мне нужны вот эти земли.

Норманн протянул полученный у Максима листок. Вопреки ожиданию, посадский боярин сразу разобрался в незнакомой топографии.

– Земли ничейные, добавят без споров, к нашему родовому поместью примыкают. Разумно, но непонятно.

– А ты что выторговал?

– На юг от Мегорского монастыря, там и рожь хорошая, и лен длинноволокнистый. Деревенек мало, да людей привести не трудно. Был бы хозяин крепкий.

– Я Водлозеро с жемчужницами забрать хочу. Сам жемчуг собирал у берега.

– Тише ты! О подобных делах говорить с оглядкой надо! Не ошибся в находке?

– А то! Дело серьезное, здесь промашка дорогого стоит.

– Решено! Поправлю договор, завтра писать начнем.

– Южные земли оставь, у меня людей много, а своего хлеба нет. Если что, я серебром заплачу.

– Заплатит он! Князь Роман Михайлович гол как сокол. Дочь отдает, а приданое заботит только жену.

– Скажи свояченицам, я в Ярославль две персидские пищали отошлю.

– Ишь ты! Деньги немалые! На сватовство сам поедешь или дружку пошлешь?

– Я в набег ухожу, в Белозерск Антанас Тутник отправится. Он же и пищали привезет. Невесте-то сколько лет?

– Семнадцать. Свадьбу назначили на Красную горку, это будет седьмого апреля.

– Вернуться не успею, да и торопиться не буду.

– В Новгороде обвенчаешься! Сюда за тобой побоятся приехать.