Помимо меня и де Шоней, в зале находились Мирович, Марагур, Лизхен, а также некусаный, неопухший, необожженный и вообще единственный, так до сих пор и никоим образом не пострадавший господин. Он едва сдерживал улыбку, радовался благополучному — для него — исходу дела. Да, еще в зале находились Свиньин, Прокудько и Тюленев — офицеры Марьинского полка, знакомые мне еще по моей службе. Я старался не встречаться с ними взглядами. Они, будучи в шоке от случившегося, уступили инициативу Василию Яковлевичу. Он допрашивал горничную. Перепуганная Лизхен билась в истерике и кричала, что мадемуазель Аннет де Шоней зарезала Афанасия Федоровича, играя в маркиза де Сада.

— Ничего себе! Разыгралась голубушка! — покачал головой Мирович и попросил Свиньина с Тюленевым увести служанку и успокоить ее.

— Ну, граф, и чего же ты добился?! — с ухмылкой спросил меня Василий Яковлевич, когда офицеры увели Лизхен.

Я представил себе, как он позабавится, если узнает, что Аннет хотя и де Шоней, но совсем не та де Шоней, ради которой я пустился во все тяжкие. Мирович и без того выглядел довольным. Он завладел злополучным конвертом, и даже смерть Афанасия Федоровича не могла омрачить его радости. Что ему Дуров, хоть бы и князь, когда судьба империи находилась в его руках.

— Это все ложь! Ложь! — кричала Аннет. — Я никого не убивала!

Некусаный и Прокудько с трудом сдерживали ее. Я сидел на стуле, меня никто не держал, полагали, что в присутствии велетеня я никакого фортеля не выкину.

— Это я убил князя Дурова, — признался я. — Мадемуазель де Шоней здесь ни при чем.

— Да, уж мы догадались, — кивнул Мирович и опять спросил. — Ну и зачем тебе нужно все это было, Дементьев? Чего ты добился в результате? Того, что отправишься на каторгу? Этого ты хотел?

Я опустил голову Мирович был прав. Уж не знаю, какими соображениями руководствовалась моя возлюбленная, но по ее вине я влип в отвратительную историю.

Клавдий Марагур громко вздохнул. Я взглянул на него, в его ответном взгляде я увидел сочувствие и даже сострадание. И в это мгновение мне открылся весь ужас моего положения. Я наконец-то осознал, что этажом выше лежит труп ни за что ни про что убитого мною человека, и казалось мне, что пожизненная каторга не искупит вины за содеянное. Как бы мне хотелось повернуть время вспять, будь у меня возможность. А будь у меня решимость, бросился бы о пол, чтобы разбить себе голову и убиться насмерть.

Снизу донесся шум. Вбежал лейтенант Тюленев и сообщил, что в Шлосс-Адлер прибыл граф Норд с супругой и многочисленной свитой. Через минуту в зал вошел Великий князь в сопровождении адъютанта барона Глебова-Пауловского, о котором ходило множество пересудов, одни считали его величайшим государственным мужем, другие — интриганом и проходимцем. Мирович просиял — если бы у него был хвост, он вилял бы им от счастья.