За время своих злоключений я не раз имел возможность убедиться в том, что Валери просчитала каждый шаг. Безусловно, она не предполагала, что из Меербурга я улечу на воздушном шаре, и, скорее всего, не думала, что я убью губернатора этого потерянного в ходе военных и политических коллизий края. Но то, что, оказавшись в Траумлэнде, рано или поздно я попаду в плен к вампирам, Валерии, несомненно, знала. А значит, могла предусмотреть и лазейку отсюда для своего возлюбленного. «Эту руну они у нас и украли», — сказала Катрина про Ихвас. Выходит, что Валери помогали сообщники, которые были вхожи в гнездовье вампиров.

Рольмопсъ твою щуку! Я то предаюсь разврату с кровопийцами, то изнемогаю от отчаяния, а возможно, очень даже возможно, всего-то и нужно, что подвинуть какой-нибудь камень в стене, за которым откроется потайной ход, на другом конце которого… Впрочем, о том, что ждет на другом конце, не стоило гадать: замыслы Валери отличались непредсказуемостью.

Я вскочил с кровати и бросился в дальний угол. Косые лучи утреннего солнца не доставали сюда, и тьма была особенно густой. Пыль и холод копились здесь многие годы и таили в себе что-то потустороннее. Я опустился на колени и коснулся рукой углового, нижнего камня. Его сухие шероховатости скользили под подушечками пальцев. Я ощупал шов между этим и соседними камнями, надавил на холодную, шершавую поверхность — все безрезультатно. Затея показалась мне безнадежной. Если бы существовал тайный выход отсюда, майестре бы знали о нем и не запирали бы здесь своего пленника.

Вдруг лязгнули замки. Я рывком поднялся на ноги и отскочил к постели, испугавшись, что меня застанут за запретным занятием. В дверном проеме появился Плесыч. Он поставил на пол глиняный горшок с деревянной ложкой и скрылся. Дверь закрылась, заскрипели засовы.

Я поднял с пола горшок, наполненный холодной похлебкой. Некоторое время я смотрел на плавающие в мутной жидкости картофельные очистки, кусочки застывшего жира и деревянную ложку. Есть мне не хотелось, и я подозревал, что и во время еды у меня аппетит не появится. Я швырнул горшок в дверь, он раскололся на куски, ошметки жира и картофельная кожура прилипли к дубовой поверхности.

Засовы скрипнули, дверь отворилась. Плесыч держал в руках метелку с совком.

— Это был ваш обед, маркиз, — уродец ухмыльнулся.

— Между прочим, я еще не завтракал! — рявкнул я.

Уродец прибрал черепки и прежде, чем исчезнуть, добавил:

— А кстати, и ужин тоже был в этом горшке.

— Твари! — бросил я ему вслед.

Дверь захлопнулась, и я пнул ее ногой, потом досталось и кровати. Я хотел было съездить и Эвелине ботфортами по физиономии, но что-то удержало меня: верно, я сделался сентиментальным. Злость улеглась. Я вернулся к прерванному занятию и принялся ощупывать камень за камнем, начиная с дальнего угла. Я перебрал всю стену, насколько позволял мой рост. Но если на этом участке и был выход, то его надежно замуровали.