Пока колчаковская эскадра вела отчаянный бой с японским флотом, контр-адмирал Коломейцев уводил разбитые русские корабли подальше от места сражения. Позади гремела канонада, слева садилось в бескрайнее море кровавое солнце. Изуродованные снарядами линкоры и крейсера брели к родине, на север. Только продолжавшие реять на обломках мачт Андреевские флаги указывали на то, что эти опасно раскачивавшиеся на волнах плавучие развалины, являются еще кораблями Российского флота. Особенно удручающий вид имел "Петропавловск", лишившийся всей носовой части. Теперь он шел кормой вперед. Собственно, для всех оставалось загадкой, почему кормовая часть дредноута, чудом оставшаяся на плаву после взрыва боевых погребов первой башни, до сих пор не затонула. Отпущенные для отдыха комендоры и отдыхающая смена из трюмной команды не решались спускаться в кубрики, расположившись на обгоревшей палубе, между неподвижных башен. Капитан 1-го ранга Михаил Беренс думая про себя, стоя на ставшем носовым кормовом мостике, - сколько еще времени ему осталось командовать своим кораблем. Люди склонны верить в чудо, но нельзя сделать в принципе невозможное. Например, довести "Петропавловск" задним ходом до Владивостока. Разве что был бы хороший буксир... Но буксира нет, да и с буксиром - не довести.

           Впрочем, у его дредноута остаются все шансы честно погибнуть бою - от торпеды японского миноносца. Отряд русских кораблей сопровождал, держась в безопасном отдалении, четырехтрубный японский крейсер. Было ясно, что при наступлении темноты именно он выведет в атаку вражеские миноносцы. А на "Полтаве" до сих пор никак не могли справиться с пожаром. Из окутанного густым дымом почерневшего корпуса вырывались высокие языки пламени. Ночью этот огненный столб, разумеется, будет для врага хорошим ориентиром. В охранении осталось только три эсминца: "Самсон", "Сокол" и подошедший позднее "Орфей". От атаки вражеского минного дивизиона они, может, и прикроют, а от флотилии -нет. Большие корабли не смогут дать им большой поддержки. Горящая "Полтава" вести артиллерийский бой более неспособна, а "Петропавловск", пожалуй, пойдет ко дну после первого же залпа, от рухнувших при сотрясении внутренних переборок. На броненосном "Рюрике" потушили пожары на батарейной палубе, но в строй там вернули, дай Бог, считанные орудия. Оставалось, правда, еще два легких крейсера - "Адмирал Лазарев" и "Муравьев-Амурский". Но обоим слишком досталось в дневном бою. "Лазарев" потерял одну турбину и никак не мог откачать воду из машинного отделения. Ну, а "Муравьев" шел с таким носовым дифферентом, что почти обнажались винты под задравшейся кормой. Когда догнавший своих "Муравьев" поравнялся с "Петропавловском", Евгений Беренс гаркнул в мегафон младшему брату, мол, не взять ли на буксир? Михаил тогда ответил, что неизвестно, кто кого будет брать. Состояние разбитого в хлам крейсера было не лучше, чем у лишившегося доброй трети корпуса дредноута.