— Так там же кусты!

— Зато очень удобно подняться.

Хельги повернулся и быстро пошел к круче. Поднялся к самым зарослям, схватился, чтоб не упасть… И покатился по песку вниз, держа в руках куст, вырванный с корнем!

— Ну, ты силен, князь! — восхитился Лашк и вдруг замер. — А куст-то — подрублен! Вон следы, и корней нету.

— Да вот же она, тропа. — Один из воинов кивнул на заросли, в которых ярл уже проделал заметную брешь. — Во-он, меж деревьями вьется — трава примята.

Оставив на берегу часового, остальные углубились по тропе в лес. Шли недолго, извилистая тропа привела их к вырубке, окруженной угрюмыми елями. Каркая, поднялись в небо вороны.

— Смотри, князь, — округлив от ужаса глаза, обернулся к ярлу Лашк. Да тот уже и без него заметил мертвые головы на вкопанных в землю кольях.

— Капище!

Откуда-то сверху вдруг послышался стон. Хельги кивнул весянину, и тот в два счета вскарабкался на вершину ели.

— Висит кто-то, — доложил он из ветвей. — Вроде жив… Привязан. Сейчас перережу веревку… Ловите!

Хельги с воином подставили руки, поймав опутанное веревками тело. Не такое уж и грузное. Ярл присмотрелся, прошептал удивленно:

— Дивьян!

Посовещавшись у костра, решили задержаться здесь до завтра. Хельги чувствовал, даже знал точно, что раненый Дивьян был оставлен в капище неспроста. Кто-то явно намеревался принести отрока в жертву. Кто-то? Неужто сам Черный друид? Нет, не может быть. А вот его клевреты — вполне.

Снизу, от реки, донесся приглушенный крик ночной птицы. Часовой!

Хельги повернул голову:

— Лашк, сходи посмотри.

Весянин неслышно скрылся в кустах. Все молча ожидали его возвращения. Наконец шевельнулась трава.

— Сойма! — спустившись в овраг, выдохнул Лашк.

— Ярил, Лашк — спускайтесь к реке, — вставая, распорядился ярл. — А вы, — он обернулся к Найдену и оставшемуся воину, — со мной, к капищу.