— Ой, Никита! Ты зачем с царского стола кубки взял? Нехорошо-то как!

— То подарки! — заплетающимся языком торжественно заявил Никита и рухнул на пол.

С помощью кухарки Любава разула его, вдвоём они перетащили его на постель, раздели. Как он уснул — не помнит.

Очнулся в полдень. Голова трещала — спасу нет. Открыв глаза, Никита увидел рядом с собой Любаву.

— Испей рассолу капустного, — Любава протянула ему кувшин.

Во рту было сухо, язык не поворачивался. Никита жадно припал к кувшину, ополовинил.

— Может — пивка, поправиться?

— Не могу, — Никита откинулся на подушку. После рассола от квашеной капусты стало легче.

— Сейчас горяченького шулюма дам. Кухарка с утра сварила, тебя дожидается.

Никита через силу похлебал жиденького бараньего шулюма. Колокола в голове бить перестали, боль стихла.

— Я не знала, что ты так напиться можешь, — с укоризной сказала Любава.

— Я и сам не знал, сроду так не напивался, — почти простонал Никита.

— Кубки у тебя откуда? — Любаву снедало любопытство.

— Один царь подарил, другой — боярин Милославский.

— Ой, что делается! Так ведь они цены немалой! А за что?

— Боярина на пиру спас — мясом он подавился.

Любава погладила его по голове, как маленького:

— Лекарь ты мой.

Раздался стук в ворота.

— Кто это там? Пойду открою.