Кто-то скажет, дескать, как тут воспылаешь, когда горы кругом, а самые просторные долины как раз в Фессалии? Оно, конечно, так. Только Македония, тоже не скифская степь, однако же, Филипп конную мощь своего южного соседа оценил по достоинству, не зря имя его – "Любящий лошадей". Перенял, да так, что поди-ка скажи, что лучше, копия или оригинал. Фиванский "Священный отряд", дружною толпою спустившийся в Аид прямиком с поля под Херонеей, мог бы многое про это рассказать.

Нет, все-таки эллины – пеший народ, народ моря, которому шаткая палуба гораздо приятнее конской спины. Случись посреди города верховой, немало народу удивленно обернется ему вслед. Ладно, если это воин будет. Кому еще возникнет надобность верхом-то ехать? А уж если женщина на лошади – это и вовсе нечто невероятное. Тут впору в ближайший забор спиной вжаться, да сказки про амазонок припомнить, наездниц, убивающих мужчин. А ну как это тень жены Андрокла-основателя[51] из Аида сбежала? Спаси, сохрани, Психопомп-душеводитель[52], отведи ее назад поскорее!

Уж если эллинские мужи наездники слабые, так о женщинах и говорить нечего. Пожалуй, лишь гетеры могли бы преуспеть в этом деле, с их совершенным чувством равновесия, отточенным многолетними танцевальными упражнениями.

Таис пожелала обучиться верховой езде в пятнадцать лет, вызвав удивление Фрины, которая лошадей недолюбливала, опасалась, не находила в них ничего привлекательного и, даже отправляясь в какую-нибудь длительную поездку, всегда подолгу выпытывала у нанятого колесничего, спокойный ли у его лошадок нрав. Таис заявила, что хотела бы обучиться танцам на лошади, какими известны амазонки. Мнесарет на это печально ответила:

– Зачем тебе это искусство? Славы оно уж точно не принесет. Вспомни рисунки Микона, работы Фидия и Поликтета. Вспомни Илиаду. Повсюду Тезей, Геракл или Ахилл сражаются с амазонками и непременно побеждают их. Никогда мужчины не позволят женщинам властвовать над собой, оттого они и стремятся как можно сильнее унизить амазонок. Даже мифа боятся. Хочешь, чтобы на тебя пальцами показывали, как на диковинную зверушку?

Упрямая дочь с доводами приемной матери не согласилась. Позже граждане афинские часто рисковали свернуть себе шеи, провожая взглядом Таис, несущуюся верхом по Пирейской дороге. А когда они уже пообвыкли и перестали удивляться, пришла очередь эфесцев.

В самом начале третьего года сто одиннадцатой Олимпиады[53] стояла страшная жара. В Эфесе, окруженном с трех сторон болотами, было особенно душно, и Таис стала каждый день выбираться из города к морю. Расстояние небольшое, всего тридцать стадий, в Афинах оно куда больше. Вот только дорога тут не столь накатанная, как та, что соединяет столицу Аттики с Пиреем, к тому же идет она по самому берегу Кайстра и местами под ногами хлюпает вода.