– Не переживай. Даже великий Ификрат не смог взять этот город. Крепок для нас этот орешек оказался. Лучшие стратеги десятилетиями пытаются его расколоть, а все впустую.

– Интересно, если лучшие стратеги не смогли, то каким стратегом считать Филиппа? Величайшим?

– Не бери в голову. За неудачу тебе не грозит преследование. Не ты был верховным командующим. Демосфен держит толпу на Пниксе в руках. Сейчас нам никакие эсхины не мешают.

– А Фокион?

– Фокион копается в своем огороде.

– Неужели ни разу не выступил против?

– Ну почему, выступал несколько раз. Заявил, дескать, плохо ли, когда граждане умирают на родине в своих постелях? К чему все эти войны на чужбине?

Леосфен фыркнул.

– Высшая слава – это погребение в Керамике и надгробная речь. Фокион превратит Афины в болото, где лягушки квакают. Надеюсь, его не послушали.

– Демосфен еще не растерял своего искусства. А за всяких фракийцев не переживай. Мы, Леосфен, еще разберемся с ними, со всеми. И с Севтом и с Молоссом. Мы в шаге от гегемонии в Элладе, надо хватать удачу за хвост, а то улизнет. Македоняне сделали за нас всю грязную работу. Фивы разрушены, и земля на их месте посыпана солью. Спарта – давно уже дряхлый старик с кучей болезней. Даже подталкивать не надо, скоро сам упадет. Периклов Золотой Век не вернется от тупого сидения на заднице, как предлагает Фокион.

– Когда я должен выступить?

– Чем скорее, тем лучше. Начинай сборы немедленно. Несколько кораблей придут завтра-послезавтра, они вывезут раненых и все ценные детали машин.

– Там мало что ценного осталось. Кассандр разломал и сжег все камнеметы.

– Наплевать, пусть подавится. Сейчас важнее разобраться с Молоссом. Он хочет, чтобы его побили. Мы ему это устроим. По шумок мы еще и Керкиру приберем к рукам. Афинская морская держава возрождается, Леосфен.

Ликург вышел из шатра. Леосфен задержался, глядя на беспомощного Харидема, голову которого заботливый Галавр поудобнее устраивал на подушке. Младший стратег наклонился к верховному.

– А я ведь тебе говорил, предупреждал. Надо было в первую очередь с Кассандром разбираться. Ты слишком много времени ему подарил. Вот щенок тебя и уделал. Видать, подохнешь скоро, а мог бы жить. Нет предела человеческой глупости.

Леосфен вышел. Харидем еле слышно хрипел, а пальцы его левой руки судорожно сжались в кулак.

– Они уходят, царь! – воин влетел в шатер, оторвав Севта от еды.

Царь вытер жирные пальцы куском хлеба и потребовал подвести коня.