Тарс. Несколькими днями ранее

– Господина любят боги, – раздался за спиной вкрадчивый голос.

Птолемей обернулся. Так и есть, сириец подкрался незаметно. Тихо, как змея приполз.

– Боги любят тех, кто про них не забывает, но надеется только на себя, – ответил хилиарх, – чего тебе нужно, сириец? Хочешь, чтобы я тебя, наконец, отпустил?

– О, недостойный Ксантипп был бы очень рад такому великодушию. Но единственное его желание – быть полезным господину.

"Единственное желание... Зачем он упорно продолжает называть себя эллинским именем? Я ведь знаю, что он знает, что я знаю, что он никакой не эллин. Эка сказанул. Боги, голову на пару с языком о такие завороты сломаешь".

– Говори яснее, чего ты хочешь?

Ксантипп-Фратаферн облизал губы и сказал:

– Я долго наблюдал за тобой, господин. Ты смел, дерзок, умен и расчетлив. Удачу даже не за хвост хватаешь, а прямиком за хребет...

От внимания Птолемея не укрылось, что лазутчик совершенно неожиданно стал говорить о себе в первом лице и вообще отбросил этот варварский лукаво-раболепный тон, который до невозможности раздражал хилиарха.

– И что?

– Я бы хотел остаться с тобой.

– Ты и так со мной, я не отменял свой приказ, запрещающий тебе отлучаться.

– О, это не составило бы труда. Ни ты, ни твои люди меня задержать не способны.

Птолемей смерил его взглядом.

– Ты наглец, как я погляжу. Это почему еще не способны?

– А ты попробуй поймать голыми руками угря.

Птолемей усмехнулся.