Птолемей отрезал Арсама от Киликийских врат, и сатрап бросился бежать на восток, к вратам Сирийским. Добежав до города Исс, он встретил еще одного царского гонца. Тот сообщил, что царь царей всем войском идет к Сохам и, грозя Арсаму расправой, требует, чтобы тот перекрыл северный проход, отрезав Одноглазого.

У сатрапа душа совсем ушла в пятки, он лихорадочно искал пути спасения. Мысли завязались в сотню узелков, мозги ворочались так, что сера в ушах дымилась. Думал-думал и придумал. Нашел-таки сатрап лазейку и, приободрившись, радостно бросился в Сохи, встречать царево войско.

Еще в начале лета заняв без сражения Анкиру, стратег-автократор Малой Азии развернул здесь кипучую деятельность, стремясь привлечь под свои знамена побольше союзников. Помчались послы во главе с Леоннатом в независимые эллинские колонии на южном берегу Понта Эвксинского – Гераклею, Синопу и Трапезунд. Пердикка договаривался с вождями племен Пафлагонии, сам Одноглазый с каппадокийцами.

Все лето пролетело в лихорадочном пополнении войска и его подготовке. Македонские стратеги нещадно гоняли ополченцев и наемников, создавая из них декады, лохи и таксисы "пеших друзей". Не всем сие понравилось. Многие из тех, кто зарабатывал на жизнь мечом, и считал, что владеет им вполне искусно, оскорбились. Немалое число таких пришлось оставить в покое. Разве что вынудили обходиться в походе без обоза. По заведенному Филиппом установлению каждой декаде придавался мул и слуга. Никаких телег.

Возникло много забот со снаряжением. Если изготовить нужное число сарисс не составило труда, то большие круглые щиты, что были у каждого гоплита, для строя македонской фаланги совсем не годились, поэтому увеличить численность педзетайров Антигону удалось незначительно и преимущество в вооружении перед эллинскими наемниками Дария осталось ничтожным. Впрочем, стратег не сильно расстраивался на сей счет. Гораздо больше беспокойства вызывала малая численность конницы.

Антигон своевременно получил от Птолемея послание, сообщавшее о количестве войск Дария, и вполне отдавал себе отчет, что уступая в людях пятикратно, сможет лишь доблестно сложить голову. Македоняне, конечно, обсуждали идею отступить с равнины в горы, но каппадокийцы сообщили, что персы сторожат проход. Историю Антигон знал хорошо. Не требовалось ему напоминать про давние подвиги спартанцев.

Вожди каппадокийцев совещались долго, под персами им жить надоело, но и в успехе антигонова дела они изрядно сомневались. Наконец решились предоставить Монофтальму около пяти тысяч воинов, из которых две тысячи пришли конными. Ни стратеги эллинов-союзников, ни старшие гетайры не верили в надежность этого отряда, но Антигон искренне радовался приобретению. Еще бы не радоваться. На безрыбье-то. Пафлагонцы ответили отказом, а из Гераклеи, дорийской колонии, Леонната едва не пинками выдворили, обидев и обозлив неимоверно. Гордые дорийцы спешили не отстать в высокомерии от своих дальних родичей – спартанцев.