И Паша – несмотря на возраст, очень старый солдат, никогда не знавший слов любви, тоже вдруг забормотал что-то глупое, малосвязное. Так они и стояли, прижавшись друг к другу, пока рядом не раздалось вежливое покашливание.

Рывком отстранившись от девушки, Павел повернулся на источник звука и встретился глазами со взглядом прапорщика. И столько понимания было в нем и какой-то отеческой заботы, что Скорострел чуть не бросился Сухову на шею в порыве невиданных чувств. Впрочем, закалка давала о себе знать – почти мгновенно лейтенант взял себя в руки; нежно погладив девушку по волосам, командир повернулся к бойцам и принялся отдавать распоряжения.

– Кублицкий! Возьми пятерку и прочеши окрестности! Где-то здесь находятся их «секреты» – кто-то ведь предупредил основные силы о нашем приближении. Только будь осторожен – хватит с нас на сегодня потерь! Товарищ Сухов! Доложить потери среди личного состава и расход боеприпасов. Рогозин! Обыскать трупы, обращая особое внимание на средства связи.

Через полчаса Кублицкий умудрился отыскать в округе место лежки «секрета», но людей там, естественно, не оказалось – успели смыться, голубчики. Хотя лучше бы они остались и приняли бой – как далеко они могут отсюда уйти пешком без еды и воды и насколько мучительной может стать их смерть, можно было предсказать достаточно точно. Однако, поразмыслив, Пашка приказал отправить по их следам поисковую пару – ему не хотелось, чтобы вокруг лагеря кружили вражеские бойцы.

К полудню бойцы осмотрели, пересчитали и оприходовали трофеи, которых из-за Пашкиной вспышки гнева оказалось до обидного мало. Если не считать, конечно, трех грузовиков. Те, кто называл себя «хоровиками», были вооружены исключительно легким оружием, зато имели в кузове одного из грузовиков четыре ПЗРК «Стингер». А в другой машине лежал десяток гранатометов «Аглень». Еще удалось взять пяток «калашей» разных модификаций, один пулемет и, самое ценное, портативные радиостанции, целых четыре комплекта! Все остальное было основательно искорежено многочисленными осколками и не менее многочисленными попаданиями. Конечно, грузовики – это хорошо. Очень хорошо. Тем более у них приличный запас топлива. Но разведгруппе они сейчас были совершенно ни к чему – хватало своих «Тигров».

Руководящий обыском Рогозин подошел к Скорострелу последним, протянув заляпанный кровью пластиковый конверт.

– Это я в рюкзаке одного из них нашел, – пояснил Степан. – Возможно, командира.

В конверте обнаружилась пачка бумаг. На верхней, украшенной замысловатым гербом «Московского княжества», отпечатан приказ за подписью… Ого! Не, не так. ОГО!!! Приказ за подписью САМОГО «князя». Скромненько так: Князь Михаил. В приказе сказано, что «Особая сотня княжеской дружины» должна пройти в руины Москвы и предпринять все усилия для отыскания прибора «Изделие 712-24 (ГВЧ-450-17 модель 2 обр. 7)». В случае обнаружения данного прибора сотник обязан связаться по радио с командованием, а также отправить делегата(ов) с донесением и кроками маршрута. К приказу прилагаются: компоновочный чертеж искомого прибора и изображение его внешнего вида с массогабаритными характеристиками – истертые синьки, на которых смутно проглядывается нечто странное, напоминающее гибрид танка и пилорамы. Еще из конверта выпала потертая двусторонняя карта довоенной Москвы с красным кружком в районе развилки Волоколамского и Ленинградского шоссе и схема здания, в одном из отсеков которого нарисован крестик.