– Тяните, – приказал Тяжлов.

Штурмовики стали вытаскивать своих товарищей, дружно вцепившись в веревки.

– Молодцы, молодцы, – подбадривал Тяжлов штурмовиков, похлопывая по плечам всех вылезающих, – ну и черт с ней, с этой взрывчаткой.

Штурмовики разделились на два равных отряда, занимая оборону по обе стороны моста, напасть‑то на них могли и с той и с другой, а то и с обеих сразу.

Вскоре мост загудел оттого, что стала сотрясаться земля. С противоположной стороны от форта к нему приближалась колонна танков. У штурмовиков ничего не было, кроме гранат, чтобы их остановить, надеяться приходилось только на орудия форта, если оттуда заметят эти танки и не будут заняты собственными проблемами…

В одночасье подвал весь наполнился оглушающими криками, а до этого из разных мест прогремело несколько мощных взрывов и все заволокло дымом вперемежку с колючей, противной пылью, которая забивала нос и горло при каждом вздохе. Пахло гарью.

– Рация накрылась, – сообщил Мазурову радист.

Он стоял рядом, ждал каких‑то распоряжений, устало дыша и смачивая языком пересохшие губы. На щеке у него был неглубокий порез. Кровь уже засохла.

Единственное, что ему мог посоветовать Мазуров, это подороже продать свою жизнь. Вряд ли их будут брать в плен. Радист все понял без слов. В руке он держал пистолет. Молодец. Правильно смекнул, что в этой тесноте даже автомат будет слишком большим и неудобным.

– Пойдем, – махнул ему Мазуров.

Навстречу Страхову летели аэропланы, поначалу он подумал, что это австро‑венгры или германцы, положил руку на гашетку пулемета, но потом разобрал, что это «Сикорские», точно такие же, что и в его эскадре. И как он мог так ошибиться? Нервы совсем ни к черту стали. Принцип – сперва стреляй, а уж потом разбирай, в кого стрелял, – конечно хорош, но далеко не всегда стоит поступать именно так.

– О, господи, наконец‑то, – прошептал он, когда увидел, кого прикрывали истребители.

Штурмовики связывали по нескольку гранат. Взрыв броню не повредит, но если бросить такую связку под гусеницу, то ее точно разорвет. Так хотелось спеть что‑нибудь наподобие «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“…», ведь ничего другого им не оставалось, и чтобы играл оркестр, а музыка отвлекала от отвратительных мыслей.

«Танки», – читалось на лицах штурмовиков, весть эта передалась и на другую сторону моста.

Тяжлов приставил к глазам бинокль. На лобовой броне переднего танка белой краской без трафарета, а от руки было коряво написано «На Будапешт!».

– Это наши танки! – заорал Тяжлов, у него заслезились глаза. – Наши!