- Целиком и полностью с Вами согласен, - радостно воскликнул Рычагов, - я уже предлагал такую схему ГУ ВВС РККА, но ее отвергли!

  - Вот и хорошо, вот и попробуйте, - стал я закругляться. - У Вас есть ко мне вопросы?

  - Никак нет!

  - Тогда действуйте! И... не подведи меня Паша!

  - Не подведу! - заверил меня генерал.

  Положив трубку на допотопный аппарат спецсвязи, закурил, внутренне собираясь и мысленно сосредотачиваясь, для последнего разговора. Последнего, но оттого не менее важного. А учитывая собеседников, то и очень рискованного.

  Одной из удачных находок при прослушивании записей разговоров высокопоставленных руководителей различного ранга советского государства, стала запись разговора Наркома НКВД Берии Лаврентия Павловича с начальником Управления НКВД по Ленинградской области комиссаром 2-го ранга С. А. Гоглидзе. Разговор состоялся в феврале и велся на повышенных тонах с применением ненормативной лексики, идиоматических выражений и, вдобавок, частично на грузинском языке.

  Интересно, почему уроженцы национальных окраин предпочитают говорить друг с другом на родном языке, а вот ругаться исключительно на русском матерном? Неужели их язык так беден на крепкое словцо? Что касаемо европейского, так это точно. Мой школьный товарищ, немец по национальности, как-то по моей просьбе воспроизвел весь перечень немецких ругательств. Так вот, самыми грубыми, в этом ряду оказались: свинья и собачья пиписька!

  В общем, матом крыл товарищ Берия похлеще сапожника угодившего молотком по пальцу, а то и по другому месту. Видимо, чего-то там его ставленник сильно накосячил, особенно если судить по тому, что вскоре слетел с должности в престижном, даже по меркам того времени, районе. И был отправлен на периферию, в Бессарабию, видимо для укрепления тамошних кадров. А на его место был назначен старший майор госбезопасности Н. М. Логунов, с которым удалось записать аж три разговора, в марте, в апреле и в начале июня. Причем, последний разговор тоже велся тоном, предназначавшимся, отнюдь не для нежных ушей выпускниц института благородных девиц.

  Но это даже и к лучшему, поскольку если начальник говорит раздраженным тоном, то подчиненному далеко до анализа его содержания. Единственное желание - как можно быстрее завершить неприятную беседу, чтобы с рвением приступить к выполнению поставленной задачи. Некоторым образом стимулирует, знаете ли, двигательную деятельность. И, в гораздо меньшей степени, умственную. Что мне на руку.

  Поскольку без звонка от лица Берии в органы госбезопасности приграничных республик, будь то, к примеру, хоть Нарком НКВД БССР комиссар 3-го ранга Л. Ф. Цанава, или начальник пограничных войск НКВД БССР генерал-лейтенант И. А. Богданов, не обойтись. А вот звонить им от имени Сталина было не только бессмысленно, но и опасно. Эти зубры, нечета салдофону Павлову, который получив прямой приказ от своего кумира, наверняка проигнорирует необходимость дублирования команды со стороны Генерального штаба, начальником которого на данный момент являлся генерал армии Г. К. Жуков. Он, как известно, находился с ним в контрах, и не пропустит возможность вставить тому фитиля, заручившись поддержкой своего покровителя. Цанава же, являвшийся личным другом Берии, наверняка ему отзвонится, чтобы, во-первых, удостовериться, а во-вторых, ненароком не подставить любимого начальника. Да и Богданов, наверняка тоже. А если еще учитывать, что на тот момент в Минске с инспекционной проверкой находился и начальник 1-го Управления ГУПВ НКВД генерал-майор Г. А. Петров, то вообще может получиться засада. Поэтому и звонить им должен Берия, и только он.