– Ну что, родственник, говорят, что ты подраться не дурак? Да?

– Врут, – ответил я.

Он мне не поверил. Помотал весело головой:

– Не-ет, мне батя все рассказал. Не ври. А ну, давай на кулаках проверим кто сильнее?

Я отмахнулся от него как от назойливой мухи. Пьяный Савва меня откровенно раздражал.

– А ну, вставай, – не отступал он. – Вставай, говорю. Проверим кто из нас сильнее. Я-то помню, как ты меня об косяк приложил. Но я тогда пьяный был, да и батя рядом. А при нем я не мог тебе сдачи дать. А ну вставай, говорю….

Как же легко он завелся. Несколько мужиков из гостей уже с интересом наблюдали за нашим диалогом, ждали продолжения. Моего тестя рядом не было, и потому осадить новоявленного родственника оказалось некому. А мне драться просто не хотелось. И потому с тоскливым вздохом я поднялся с лавки, ухватил за ручки массивную шайку с мыльной водой, да и перевернул ее на голову задире. И пока тот отхлебывался, да оттирал глаза от едкого раствора, я медленно ушел, сопровождаемый одобрительными возгласами невольных свидетелей и проклятьями временно ослепшего шурина. Пока победа в раунде на моей стороне. Савва наверняка затаит обиду, но, скорее всего, вспомнит о ней только при следующей попойки. А к тому времени я буду уже в Питере, и наша очередная хмельная посиделка будет ой как не скоро. Может щелкнет у него в голове хоть одна извилина и передумает выяснять со мной отношения. А может, и батя его наставит на путь истинный.

Наконец, настала пора отправляться домой. Мишка с супругой, Мендельсон и Попов давно уехали, бросив меня на растерзание родственников. Еще пару дней после окончания веселья я гостил у Мальцева, отъедал пузо и откровенно бездельничал. С Мариной мы шатались по городу, она мне показывала достопримечательности. Днем ходили по театрам, синематографам и магазинам. А вечером тихо предавались нежным утехам. Марина стеснялась в доме родителей в полной мере отдаваться кипевшей страсти.

Вечером одного дня мы "сидели на чемоданах" ожидая поезда. Савву тесть отправил заранее на вокзал, чтобы тот купил билеты в столицу, а мы прибыли туда за час до отправления. Паровоз уже стоял на пути, но посадку еще не производили. И потому мы всей родней стояли на перроне и прощались. Мать Марины обнимала свою дочь, плакала тихо и утиралась платочком, так, словно не замуж выскочила девка, а плен к фашистам она добровольно отправляется. Савва стоял в сторонке, надув нижнюю губу, и демонстративно смотрел в сторону. Его брат Дмитрий был дружелюбен и весел, подбадривал сестру, уговаривал не забывать родной дом, навещать хоть изредка. А Степан Ильич, главный организатор этой аферы, стоял понуро, ссутулившись. Казалось, что силы покинули его и из-за этого он разом постарел на десяток лет, проявились невидимые раньше морщины.