Следующим днем я все семейство Мальцевых рассаживал на поезд до Москвы. Братья первыми заползли в вагон, закинув багаж. Мать их, глубоко вздохнув, поцеловала меня в щеку, перекрестила, и, всплакнув в платочек, с кряхтением заползла в тамбур. На перроне остались только я, Марина и Степан Ильич.

– Ну, что, жених, до свидания что ли? Через месяц жду у себя.

– Конечно. На собственную-то свадьбу я не опоздаю.

– А не передумаешь?

– Нет, не передумаю. Все решено.

Он посмотрел пристально мне в глаза, заглянул прямо в душу.

– Хороший ты мужик, Иваныч. Моя Маришка с тобой будет счастлива.

Мне оставалось только улыбнуться на его слова. Сказать я ничего не смог.

– Ну, ладно. Ты давай, не задерживайся тут с невестой, да на людях не целуйтесь. Не на всю жизнь расстаетесь, а всего лишь на месяц. А я пошел обустраиваться. Пока что ли, Иваныч, – и с этими словами он забрался в вагон. Махнул мне оттуда рукой, да и скрылся в темноте перехода.

Я повернулся к Марине. Она стояла слегка растерянная, ухватилась ручками за сумочку. В глазах ожидание, тревога и опаска. Три эмоции в одном взгляде, даже не знаю, как это у нее получается.

– Ты не волнуйся, – сказал я ей нежно, – я приеду.

Она мелко кивнула. Поджала сумочку к груди.

– Не переживай, ну что ты?

Она сглотнула и, посмотрев на меня глазами полными печали, как кот из "Шрека", вдруг призналась:

– Страшно….

– Чего же?

– А что в этом замужестве делать? Я ведь никогда….

Я улыбнулся.

– Там ничего страшного нет. Не мы первые. Справимся как-нибудь. Слава богу, не побираемся, жить есть где, да и разлада у нас пока не было.

– А папенька на матушку кричит иногда. А вдруг и ты так же?