— Если не знают, что к чему, полезут к кордону, — сказал один из молодых колонистов. Другой откликнулся:

— Жаль, если нас там в это время не будет! Хочу посмотреть, как им сбреют винт. А может, и птички в руки попадутся…

— Не попадутся, — заверил пассажир катера. — У них выучка четкая. Может, ампулы в воротниках, или взрывное устройство в машине…

— Ох, какой же вы у нас важный! — фальшиво удивился Шульте, шедший вплотную за спасенным — и вдруг сделал ему классическую подсечку. Незваный гость рухнул лицом в розово-зеленые, обрызганные белым листья каладии. Тут же на его спине оказалось колено Шульте, а у затылка — пистолетный ствол. Цепочка остановилась, колонисты были вполне безучастны с виду — словно их товарищ выбрасывал камешек из обуви.

— Быстро задание, быстро! — в самое ухо своей жертвы заорал Шульте. — Ну?! Имя, звание? Кто послал? Мосад, ЦРУ, КГБ? Кто?! На счет пять выпущу мозги? Ну?!! Считаю: один…

— Интересно, — задушено прохрипел пришелец, — интересно: у вас все тот же «вальтер», что весной сорок пятого в известном месте, герр Хильде…

— Молчать! — Шульте криком постарался перекрыть конец фразы, но пистолет отнял. Старик же сказал с выражением обреченности:

— Помоги ему подняться, братец. Это не то, что ты думаешь.

— Все равно, надо обыскать.

— Валяйте, — сказал гость, поудобнее устраиваясь щекой. — «Браунинг» я утопил, а из остального… коробочку не открывайте при всех, ладно?..

Двухэтажный дом Шульте, построенный недавно, еще не был покрыт зеленой шубою. В окно, раскрытое, но забранное тонкой стальной сеткою, лезли ветви дынного дерева, просились большие желтые цветки аллеманды. Комната со светлыми обоями, обставленная по-тропически скудно, — гостиная, как и все помещения, была пронизана ароматами ванили, какао-масла, фруктовых эссенций…

Устроившись в плетеном из лозы кресле, прогнутом до полу тяжестью его грузного тела, старик уютно почмокивал фарфоровою трубкой. Рослый седеющий хозяин дома, ничуть с молодости не располневший, ходил взад-вперед у стола, заложив руки за спину, и на лице его, правильном, словно у киногероя, залегла нелегкая дума. Настольный вентилятор трепал длинные, приклеенные к нему одним концом бумажные ленты. Рядом с ним лежала небольшая, но с виду массивная металлическая коробка. В ней уместился бы бритвенный помазок.

Наконец, Шульте остановился; жесткие светло-голубые глаза его, совсем прозрачные на фоне дубленой солнцем кожи, пытливо вонзились в зрачки гостя. Подсохший, причесанный, тот смотрел открыто и дружелюбно.

— Мы, честно говоря, за эти восемнадцать лет привыкли к мысли, что нас оставили в покое — раз и навсегда… Раз и навсегда! — Рука Шульте с сигаретой огненной чертою подчеркнула последние слова. — Я отдал Черному Ордену все, что может отдать живой человек; я…