Рабы кинулись совать золотые вещи по кожаным сумкам. Преторианцы трудились рядом, захватывая сокровища жменями и затаривая.

Подобрав роскошное, тяжелое ожерелье, Лобанов представил, как бы оно переливалась на шее Тзаны, и тоскливо вздохнул.

День еще не пошел под уклон, когда преторианцы покинули сокровищницу горы Когайнон и спустились по долине вниз.

Две когорты уже выступили в поход, но догнать их было несложным делом. Легионеры воспользовались наличием табуна и двинулись в путь верхом — строго на юг, до Траянова вала.

Сергий ехал на сменном гнедом, труся рядом с санями, где лежала Тзана, закутанная в теплые шкуры. На стоянках он не отходил от нее, постоянно прислушиваясь: дышит ли? Не оборвалась ли тоненькая ниточка жизни? Но, кажется, крепкий организм степнячки перебарывал лихорадку. Рана затягивалась, и душа Сергея наполнялась невыразимым блаженством.

— Я теперь буду некрасивая, — лепетала Тзана, — и ты меня разлюбишь.

— Ты у меня самая красивая! — убеждал ее Сергий.

— Ага, с дыркой.

— Ничего, под грудью не видно.

— Ага, а на спине?

— Глупенькая ты.

Тзана счастливо вздыхала и засыпала — разговор исчерпывал все ее силы.

Неделю спустя обе когорты и караван с золотом добрались до Диногенции, порта на Данувии. Одна из когорт осталась на месте, другую услали в Пироборидаву, а караван проследовал по льду Данувия в Новиодун, главную базу Отдельного Мезийского Флавиева флота. Боевые триремы, выкрашенные в синий цвет, зимовали под крышами доков, а мореходы грелись в казармах.

Тзану определили во флотский госпиталь, с нею остался Искандер, а Сергию с друзьями снова досталась возня с золотом.

Вечерело. Солнце село, и равнину Нижнего Данувия затянули синие тени.

— Побудьте пока здесь, — сказал Сергий, спрыгивая с коня, — в порту, а мы с Гефестаем поищем тутошних аргентариев.

— Так точно! — отчеканил Эдик.

Лобанов с сыном Ярная миновали причалы, прошли между приземистыми пакгаузами, выбеленными мелом и крытыми черепицей. На фоне белых стен, отсвечивавших голубым в лунном сиянии, маячили личности самого подозрительного вида — оборванцы с ножами за поясом, а между штабелями бревен, кладками пустых ивовых корзин и пустых амфор, воняющих протухшим оливковым маслом, крутились проститутки. К Сергию с Гефестаем не приставали — уверенные движения обоих плюс ясно видимые мечи останавливали шпану.