— В твоих корытах так удобно готовить! Я раньше издалека наблюдала и все понять не могла, почему ты камни в воду не бросаешь. Ну, думаю, совсем не умеет человек, некому для него еду приготовить. Конечно, все время есть жареное мясо трудно, кишки сворачиваются, надо котел такой деревянный или каменный или мешок кожаный. Туда воду наливаешь и камни в костре греешь. А потом берешь палками камень и туда, а он пыфф!! Только надо камни знать, а то, бывает, в котел опустишь, а он только пфыкнет и развалится, тогда куски из супа вынимать замучаешься. А с твоими корытами здорово: на огонь ставишь и греешь снизу. Я, когда тебя не было, к твоему костру подходила и все понять не могла, почему твои корытца снизу закопченные. А один раз подкралась и подсмотрела — а ты их, оказывается, на огонь ставишь! Они же из глины, да? А почему не разваливаются? Ты их долго сушил, да? Мы с девчонками, когда маленькие были, тоже всякие штучки из глины лепили, только они трескаются и в воде размокают. А рубаха у тебя такая смешная! Наверное, твои женщины в прошлой жизни совсем не умели шить и со шкурами ленились возиться, да? У тебя шкура совсем плохо сделана — мяли, наверное, мало и пересушили. Ты, когда убьешь оленя, принеси шкуру, я тебе новую рубаху сделаю. У меня, смотри, и скребки всякие есть, и две проколки, и иголки костяные. А обувь ты себе сам делаешь, да? Я подходила, когда ты спал, смотрела: такой шов интересный, со всех сторон одинаковый. Только его все равно надо жиром промазывать, чтобы воду не пропускал и мягкий был. А ты никогда швы не мажешь, так прямо и ходишь, а от этого обувка быстро изнашивается…

Семен навернул половину корыта супа и решил слегка порезвиться с жареным мясом. Поскольку рот его оказался свободен, он захотел кое-что уточнить:

— Тебя послушать, так получается, что ты только тем и занималась, что вокруг моего жилища крутилась да из кустов подсматривала. Тебе что, больше заняться было нечем?

— Ну как же нечем, как же нечем?! Женщины, если увидят, что я ничего не делаю, сразу или за дровами пошлют, или шкуру какую-нибудь старую скоблить заставят! А дров, сколько ни таскай, все равно мало будет! У них-то есть мужчины, а я почему должна для других стараться?! Вот если бы…

— А вот если бы я заметил, что кто-то по кустам лазает, и камнем бы засветил, а? Или, того лучше, стрельнул бы волшебным дротиком?

— Не-ет, что ты! — засмеялась Ветка. — Я же знаю, что ты камни бросать не умеешь! Нет, ты, конечно, бросать-то умеешь, только недалеко и почти никогда не попадаешь! А волшебный дротик… Ты его пока наколдуешь, я же десять раз вокруг лагеря обежать успею! Другое дело, что ты мог разозлиться… Но ты бы меня все равно не заметил! Ты меня никогда не замечаешь! С собаками разговариваешь, с мальчишками, а со мной совсем, совсем не хочешь! Я так старалась на глаза тебе попасться, хотела, чтобы ты заметил, как я работать умею, специально старалась, а ты смотрел как на пустое место, как будто меня и нет совсем, — так обидно! — Она хлюпнула носом. — Даже с женщинами разговаривал, а я… а меня… Ну, конечно, я же уродина…