— Что-о-о?!

— Ну, значки такие рисовать — как мальчишки, которые в школе учатся. Правда-правда! Только мало совсем…

— Ветка не умела…

— Да, я знаю, знаю! Но мне почему-то стало хотеться рисовать такие палочки. Они соединяются… Я и рисовала, а потом увидела, что они как значки, которым в школе учат.

— И на чем же ты рисуешь?

— На всем! На песке, на снегу, на камне — очень хочется! Старейшины говорят, что это дух какой-то в меня вселился.

— Ну, нарисуй, — зевнул Семен, — а я посмотрю. Возьми уголек и прямо на столе нарисуй!

Как была голая, Эльха метнулась к печке и принялась доставать палочкой остывший уголек. Семен смотрел на нее и думал, что она удивительно хорошо сложена, а двигается грациозно, как… как Сухая Ветка.

Наконец уголек был извлечен. Эльха встала коленками на лавку напротив Семена и, высунув от усердия язык, принялась за работу.

— Вот! — наконец сказала она. — Даже лучше, чем обычно, получилось!

— Молодец! — похвалил Семен. — А теперь тыкай пальцем в каждую букву и говори, как она называется.

— Но… Но я не знаю… Ты прогонишь меня, да?

— Нет, — улыбнулся Семен. — Куда ж я тебя? Стели постель и иди мыться. Впрочем, как хочешь — вода-то холодная.

— А я не боюсь! — засмеялась девушка. — Я всегда холодной моюсь — каждый день!

Она вскочила и действительно занялась обустройством ложа. Семен тяжело поднялся, обошел стол, поправил светильник. От края до края столешницы разместились корявые печатные буквы. «Надо же, — удивился Семен, — почти половина алфавита! Если бы это еще и значило что-нибудь…»

Он попытался прочитать справа налево и слева направо — результат оказался одинаков.

— Это все буквы, которые ты умеешь рисовать?

— Все! Еле поместились! А что, неправильно?

— Правильно! А они у тебя в каком-то определенном порядке или ты их переставляешь местами?

— Как это? Разве по-другому можно?!