– Если у тебя есть то, что я ищу, ты тоже сможешь уйти.

– Подобные вещи при себе не хранят, – ответила она охрипшим от волнения голосом. – И я тебе не верю. Такому, как ты, верить нельзя. Но… я могу сказать, где найти то, что ты ищешь. У меня есть карта.

– А я должен буду тебе поверить? – поинтересовался Эккехард.

– Сам решай.

– Я подумаю.

Он спешился. Направился в лес, туда, где за деревьями просвечивали поля. Лошадь послушно поплелась за ним. Каролина недоуменно свела брови. Эккехард на миг обернулся.

– Ты идешь со мной. Сбежишь – достану твой табор хоть из-под земли, и тогда уже никого не пощажу.

Они вышли на заброшенное поле. Сквозь разросшиеся сорняки и разнотравье изредка проглядывали чахлые кусты картофеля. За полем темнела заброшенная деревня. От некоторых домов остались кирпичные остовы печей да трубы. Эккехард остановился у колодца. Заглянул, бросил вниз ведро. Загремела цепь, внизу плюхнуло, и тут же тоскливо заскрипел ворот. Он напоил лошадь. Потом, набрав еще воды, вошел в ближайший дом. Поставив ведро на рассохшуюся столешницу, осмотрелся, скинул заплечный мешок. Каролина следила за ним. Но страх прошел, осталась настороженность – перед ней вдруг оказался крайне уставший человек, а не сверхсущество, каким его описывали. Экке, покопавшись в мешке, выудил оттуда две банки консервов, какую-то снедь. Протянул Каролине закопченную кастрюлю, снятую с полки.

– Если повезет, накопаешь немного картошки.

Она взяла кастрюлю и ушла на поле, подобрав по пути лопату с переломленным пополам черенком. Эккехард скорее разбил, чем разрубил, затупившимся топором несколько старых табуретов, бросил получившиеся дрова в очаг, развел огонь. Найдя подходящий котелок и налив в него воду, подвесил над очагом. Он снова вышел во двор. Лошадь, понюхав старое сено, убрела в поле за свежей травой. Цыганка, почти затерявшись среди зарослей, разрывала сухую землю, пытаясь добыть клубни. Экке набрал воды. Стянул пропитанную потом и пылью рубашку, выстирал и бросил сушиться на старую лавку. Вымылся, опрокинув на себя несколько ведер. Вытерев ладонью лицо, встретился взглядом с цыганкой, застывшей в обнимку с кастрюлей всего в пяти шагах от него.

– Хочешь? – спросил он. – Полотенец нет.

– Ничего, солнце обсушит.

Она, поставив рядом с ним наполовину наполненную мелкой картошкой кастрюлю, стянула с себя блузку. Следом у ног цыганки упал ворох юбок. Солнце золотило смугловатую кожу. Ее запах ударил в нос, раздражая. Но отвращения Эккехард не испытал. Он вытянул из колодца очередное ведро с водой, поставил рядом с молодой женщиной, бросил ей небольшой обмылок. Каролина поймала, невольно поднесла к лицу, вдыхая благородный и дорогой аромат. Экке молча наблюдал, как она выстирала свою блузку. Из юбок она постирала лишь самую нижнюю, остальные встряхнула, кинула на траву и застыла, ожидая. Эккехард опрокинул на нее три ведра воды. Последние полведра он вылил в картошку и, подняв кастрюлю, ушел в дом.