– Можете продолжить, господин управляющий, – заметил Эккехард.

– Вдруг вы превратитесь в черта, господин барон? – дрогнувшим голосом попытался пошутить Рольф. – Не встречал ни одного человека, кто бы не боялся мертвецов. Не говоря уже о мальчиках.

Он перекинулся взглядом со сторожем, и тот, соглашаясь, кивнул.

– А вы рискните, – предложил Эккехард. – Но почему я должен бояться собственную мать, которая любила меня?

– Да, действительно…

Управляющий, силясь улыбнуться, опустил руку.

– Перекреститесь! – приказал Эккехард тоном, который не подразумевал возражений. – Не хочу, чтобы в округе пошли глупые разговоры.

Рольфа снова прошиб пот. Но он выполнил приказ вместе со сторожем, едва сдержавшись, чтобы в конце знамения не зажмуриться. Эккехард посмотрел на обоих и вышел из склепа. За ним спешно выбрался управляющий, желающий лишь одного – поскорее оказаться дома.

– А вы, господин барон? – произнес сторож, закрыв решетку на входе в склеп.

– Что? – мальчик обернулся.

– Вы – почему не осенили себя знамением?

– Я не верю в бога. Его не существует. Как не существует рая и ада.

– Господин барон! – Рольф всплеснул руками. – Что ваш учитель философии вбил вам в голову? Надо гнать этого проходимца в шею!

Ему показалось, что, говоря это, он нашел наконец рациональное объяснение происходящему, но тут сторож задал вопрос:

– Зачем же тогда было тревожить мертвую? Забирать из гроба эти вещи? Отрицая существование бога, вы отдаете дань суевериям?

– Заткнуть старику рот? – спросил один из сидевших на плече чертей.

Управляющий посмотрел на мальчика, и ему показалось, что сейчас произойдет нечто непоправимое и ужасное.

– Господин барон, а не Урсула ли вам это рассказала? Помню, она вечно рассказывает какие-то страшные сказки и байки.

Он заметил, как на лице Эккехарда мелькнуло легкое удивление. Выражение и взгляд мальчика смягчились.

– Да, Урсула мне сказала, что так нельзя. Нельзя у покойной оставлять вещи и изображения живого, – с готовностью согласился он.