Кто-то неизмеримо сильнее их обоих скрыто вмешался в его неумелый обряд и теперь давил, давил, одолевая сопротивление Порошина и заставляя его по сантиметру разводить руки все шире.

«Закрывай же, дурень! Ну!»

«Я… не могу…»

В немом ужасе Порошин глядел, как несутся на него из серой мглы бледные звезды возвращаемых на землю душ. Глядел – и ничего не мог поделать.

Второй маг несколько мгновений молчал – видимо, анализировал обстановку. Порошин, из последних сил державший проход, не мог на это отвлечься.

«Ясно все, – наконец услышал он, и в голосе незнакомого коллеги прозвучала смертельная усталость. – Поймали нас на твоего покойника, как карася на хлеб. За Донцом, похоже, спецы из «Аненербе» сидят, сильные посмертники. Так канал силы упрятали – за неделю не отыщешь. Я только сейчас увидела…»

Маг оказался женщиной, и это почему-то Порошина особенно задело. «Уходи немедленно!» – хотел крикнуть он и не успел. Полянку, где он работал, накрыло залпом вражеской артиллерии. Наводчики фрицев наконец его нашли.

Мага опрокинуло, оглушило, а в себя он пришел лишь спустя час, в кузове полуторки, идущей в массе прорывающихся войск. Один из сержантов вытащил его и доволок до балки. Немцы поливали колонну, рвущуюся к Северскому Донцу, шквальным огнем, люди шли, не имея никакого прикрытия, и очнувшийся Порошин, насколько хватало сил, ставил защиту для них и обманки для вражеских магов. Пару раз он пытался связаться с той незнакомой ему женщиной-магом – но безуспешно. Как он понял позже, она осталась в балке, не ушла, и в одиночку сдерживала «атаку мертвых» – умело, расчетливо, пока и ее не накрыло вражеским снарядом или не сожгло боевым ударом тех самых «спецов из «Аненербе»». Именно благодаря ей окруженцы получили время на прорыв, Порошин был тут совершенно ни при чем.

А орден Красного Знамени и звание старшего лейтенанта достались ему…

Сержант стрелкового полка, вытащивший Порошина с полянки, погиб во время прорыва – убитыми потеряли тогда очень много, из десятка человек до берега Донца добирались хорошо если трое. Нестеренко погиб тоже.

Порошин потом, трясясь от озноба в госпитале душными летними ночами, часто вспоминал их всех и думал о том, как несправедлива бывает война.

– Иван Григорьич!

Порошин вздрогнул. Синичка стояла перед ним, держа в руках брезентовую сумку с выданными под расписку в Москве магическими смесями и материалами. Малый набор специалиста по посмертной работе, или, как шутил профессор Арнольди, «сума некроманта».

– Начинаем? – деловито спросила Лидочка, словно не замечая задумчивости посмертника.