К удивлению Степана, его пришли проводить оба командира – звена и эскадрильи. Капитан коротко буркнул пару напутственных слов в том смысле, что «прикрывать в вылете командира полка – это не только высокая честь, но и большая ответственность», помог подогнать лямки подвесной системы чужого парашюта. Сержант с «десятки» молча стоял рядом, переживая, баюкая замотанную узким бинтом ладонь. Трехминутный разговор над картой, – точнее, не разговор, а еще один раунд инструктажа. Минутный – с новым ведомым. Старший сержант тоже не был новичком – три сбитых в группе, ни одного лично. Две вынужденных посадки, шрам на боку. Они знали друг друга не первый месяц и были, в общем, ровней. На сержанта можно было положиться, – не струсит, сделает что может, а дальше – судьба. Можно было на-деяться, что примерно так думает комполка о самом Приходько.

– Давай, удачи.

– К черту! – с чувством ответил Степан. Задержался на секунду, щелкнул машину щелбаном снизу по плоскости, по самому кончику луча красной звезды. У большинства был какой-то свой маленький, иногда тайный ритуал или прием перед вылетом. У него – вот такой, простой.

Кабина «Ла-5», привычные приборы. Прямо под панелью радиостанции РСИ-4ХФ по серой краске чем-то острым были выцарапаны три звездочки в ряд. На счастье? На удачу? Сбить на этой машине троих, а самому уцелеть? Одна из секций фонаря оказалась посветлее, чем остальные, – заменили в последнем местном ремонте. Все остальное – родное и привычное.

Степан вздохнул и занялся делом. Руки двигались автоматически – это было одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что означало, что он освоил машину как положено, о чем Степан и так знал. Соответственно, на земле можно концентрироваться не на последовательности необходимых для подготовки к полету действий, а на маршруте. А в воздухе – не на пилотаже, а на наблюдении и стрельбе… А вот плохо… Плохо, потому что концентрироваться все равно не удавалось. Мешали усталость и мурашки ожидания опасности, колющие кожу.

– Готов? – механик хлопнул ладонью по фонарю и сдвинул его «до щелчка». – Давай!

Слышно было уже плохо, прогретый мотор «Лавочкина» ревел на полных оборотах. Сроду не игравший ни на одном инструменте, Степан прислушивался буквально как скрипач, но не учуял ни одной подозрительной ноты. На первый взгляд, чужая машина была неплоха. Единственное – довольно сильно трещала рация, но это было общим недостатком большинства истребителей, на которых экономили каждый килограмм. В байки про то, что можно заизолировать самолет до качества связи «как в квартирной радиоточке», не верил никто.