– Княже-е-е! – взвыл парень, пытаясь вырваться из рук бояр. – Дай мести свершиться!

Я подошел к парню, наклонился и сказал:

– Послушай меня, Миша. Ты отомстишь ему. Я знаю – куда он направится. Я хорошо тебя подготовил и уверен – ты справишься.

– Да-да, княже… – кивнул Борзов. – Я понял…

– Отпустите его.

Ратники разошлись, выпуская из своих объятий Михаила.

– Я помню отцов своих, – зашептал парень. Затем продолжил громче: – Я плоть от плоти твоей, отец мой. Помню и чту тебя.

– Я кровь от крови вашей, славные пращуры мои! – Уже неслось над холмом. Каждый ратник, глядя вперед и сжимая рукояти сабель и мечей, пел песню смерти. И летели над ратниками слова древних воинов:

– Вижу я всех отцов своих!

– И пред вами стою, аки есть я!

– И чую я силу рода моего, кипящую в жилах моих!

– И пред смертию лютой не поколеблет мя сомнение, ибо мертвые сраму не имут, ано смелые живут вечно.

Стихли все звуки. И стихли враги. Только слова готовящихся к смерти ратников, четко и слитно произносимые всеми, заполнили все вокруг. Слова, подобные тем, что я слышал перед Керженской сечей.

– Как отец мой!

– Как все пращуры мои!

– Так и я с-а-а-а-ам! – Рев воев разлился в морозном воздухе. Вдалеке из леса вспорхнули галки и воронье.

– Прости за все, брат… – Бояре пропели песню смерти, теперь они прощались друг с другом.

* * *

– Демьян, – кликнул я Горина, – Михаилу и Макару по два десятка лесовиков отбери. Пусть перекроют те тропы в лесу. Мыслю, оттуда поганые попытаются ударить. Миша, ты помнишь, где мы коробы с огненным зельем поставили?

Борзов кивнул.