— А кто это тут у нас безобразия нарушает, а? — гаркнул он в сторону амбара.

Костины дурацкие, как ему раньше казалось, шуточки намертво въелись в подкорку. В ответ раздалось лишь хихиканье и торопливый скрип шагов.

Спать было рано, организм, подогретый порцией горячительного, требовал умеренной деятельности. Поэтому он и пошёл в цеха, ещё раз проверить соблюдение техники безопасности. Заодно посмотреть, как его ученики собрали новое оборудование.

Посиделки — вполне деревенская традиция. Конечно же! Исключительно по бабским партиям, коих в Романове насчитывалось три. Девки и молодухи, не вхожие, так сказать, в эти авторитетные группировки, перебивались как попало, по избам победнее. И вот тут обнаружилось просторное, тёплое и светлое место, откуда не гонят, где привечают, так и потянулся сюда народ. Тем более, у Глашки над душой не висели ни свекровь, ни золовки, барыня являлась изредка, а вечером так и вовсе не приходила. Просто рай земной. Туда же, на огонёк, пришкандыбала давно потерявшая влияние бобылка Панкратиха, принесла в девичьи посиделки опыт поколений.

Саня зашёл во второй цех, убедился, что всё собрано правильно. В первом цехе царило какое-то нездоровое оживление. Он тихонько приоткрыл дверь, посмотрел и охренел. Сельский клуб за наши деньги! Придраться, правда, было не к чему, станки исправно работали, но мысль о монетизации этого дела появилась. На крайний случай Сашка готов был взять натурой, то есть, трудоднями. Мысль ещё окончательно не сформировалась, но начала думаться. Зря что ли он обеспечивал отопление и освещение в производственных помещениях? Он постоял, послушал, о чем там талдычит старушка Панкратиха. У него сразу покраснели кончики ушей. Пожалуй, подумал он, русские народные срамные сказки имеют глубокие корни, пронзающие тьму веков. Декамерон сразу показался ему пресным и никчемным чтивом. Он прикрыл дверь и ретировался в дом, к Стешке под бок.

Вопрос о том, как заставить работать на себя всю эту мелкобуржуазную, частнособственническую массу деревенских баб не покидала его ни на минуту. Анна вкратце объяснила Сашке суть проблемы. Обычно первого ноября, то бишь на Козьму и Дамиана, бабам раздавали оброки, как правило — лён на переработку, с целью получить весной готовую пряжу. В этом году Анна Ефимовна вместо льна отдала бабам перебирать рожь — как часть затеянной Славкой программы повышения урожайности. То есть, с романовских ждать пряжи не приходилось. То же, что женщины пряли сами — всё шло исключительно на внутреннее потребление. Девки собирали себе приданое, а замужние — занимались повышением собственного рейтинга. Теперь Сашке стала и понятна та нелюбовь к общественному труду у женщин. Сама напряла, сама наткала, сама выбелила и пошила — и теперь можно чваниться перед односельчанками, какая она вся из себя рукодельница. И пусть все на свете Лидии Сергеевны умрут от зависти.