Плевок в глаза обществу был на грани фола. Или девки съедят Марьянку вместе с потрохами, или же сообразят, что к чему. Страсти разрядила вовремя прибывшая Панкратиха. Божий одуванчик, как её звал Саня, с зубами как у крокодилицы, истёршимися о кости её деревенских товарок. Она, даром, что косила под подслеповатую и недалёкую маразматичку, мигом сообразила, как малая напряла за день столько пряжи. Бесцеремонно отодвинула Сашку с Марьянкой, пробурчала, что, дескать некоторые только добро переводят, и показала класс. Саня был уверен, что та выдавала пряжу тридцатку, а то как бы и не сороковку.
На следующий же день он принимал делегацию четвёртой, прогрессистской партии романовских девок. Деревенские тори начали терять свои позиции, а Саня довольно ухмылялся.
Глава 17
Глава 17
«Прислуга… одевала его и умывала, причесывала и приглаживала, укладывала спать на отвратительно чистые простыни, без единого пятнышка, которое он мог бы прижать к сердцу, как старого друга. Надо было есть с тарелки, пользоваться ножом и вилкой, утираться салфеткой, пить из чашки; надо было учить по книжке урок, ходить в церковь; надо было разговаривать так вежливо, что он потерял всякий вкус к разговорам; куда ни повернись — везде решетки и кандалы цивилизации лишали его свободы и сковывали по рукам и по ногам. Три недели он мужественно терпел все эти невзгоды…» М. Твен, «Приключения Тома Сойера».
«Прислуга… одевала его и умывала, причесывала и приглаживала, укладывала спать на отвратительно чистые простыни, без единого пятнышка, которое он мог бы прижать к сердцу, как старого друга. Надо было есть с тарелки, пользоваться ножом и вилкой, утираться салфеткой, пить из чашки; надо было учить по книжке урок, ходить в церковь; надо было разговаривать так вежливо, что он потерял всякий вкус к разговорам; куда ни повернись — везде решетки и кандалы цивилизации лишали его свободы и сковывали по рукам и по ногам. Три недели он мужественно терпел все эти невзгоды…»
«О силы учения! От сияния его пресветлаго! Поистинне свет учения, честнеише есть солнца света! Не деиствует бо свет солнца то, еже деиствует свет учения. Не сотвори бо свет солнца знати Бога, ведати Его волю. Учения ради вся сия в разум наш приведеся… Велия есть беда света телесныма очима не видети: много паче беднее во тме неведения шататися». Иван Иконник, «Грамматика беседословная», 1733 г.
«О силы учения! От сияния его пресветлаго! Поистинне свет учения, честнеише есть солнца света! Не деиствует бо свет солнца то, еже деиствует свет учения. Не сотвори бо свет солнца знати Бога, ведати Его волю. Учения ради вся сия в разум наш приведеся… Велия есть беда света телесныма очима не видети: много паче беднее во тме неведения шататися».