– Теперь и умирать нестрашно. Пусть сестра будет счастлива. Скоро будет Рождество, Новый год. Балы, балы… Жаль, что мне уже не суждено будет станцевать мазурку или вальс в Благородном собрании. А знаешь, Александр, жизнь оказывается на самом деле такая короткая… Она пролетела как один миг. Будто словно ее не было. Будто это мимолетный сон. А может вся жизнь – это и есть сон.

– Перестань, Вера. Ты выздоровеешь.

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, я чувствую это. А теперь уходи. Прощай… Помни, я любила тебя всегда.

– Прощай, Вера!

Голевский вышел из комнаты в полном смятении чувств. Он решил было уехать, залез в карету, но подбежал лакей. По щекам его текли крупные слезы.

– Ваше превосходительство, вас зовут. Вера Ивановна скончалась.

Голевский вздрогнул.

– Как это скончалась?! Вот только она была жива. Как же так? Не может быть…

– Только вы ушли, барин, а она повздыхала, повздыхала и испустила дух. Только промолвила: «Сие просто сон». Горе-то какое, господи! Барыня такая молодая еще была. Ей бы жить да жить, а она, эхма, померла. Вот горе…

Голевский сокрушено вздохнул:

«Даша расстроится. А что будет с князем и княгиней? Третью смерть они вряд ли переживут. Могут не выдержать их израненные сердца. Михаил, Николай, Вера… Говорят, тяжелее всего пережить смерть своего ребенка, а это уже третья по счету. Что станет с бедными стариками? Лучше бы им ничего не сообщать. Так бы было гуманнее…»

…Вера, закрыв глаза, неподвижно лежала, умиротворенная, будто спала. Еще несколько минут назад она была жива, они так доверительно и искренне беседовали, а теперь ее нет…

В спальне воцарилась гнетущая тишина. Только было слышно, как кто-то из служанок всхлипывал за дверью.

Генерал приблизился к смертному одру. Низко склонился, поцеловал бывшую невесту в уже остывающий лоб.

– Прости, Вера, за все. Прости… Не сложилось у нас с тобой ничего, значит, так было Богу угодно. Еще раз прости…

Вдруг в комнате появился серебристый шар. Он потрескивал, поблескивал, пускал искристые лучики. Тихо и плавно кружась, он опускался все ниже и ниже. Наконец приблизился к покойнице. У Голевского пропал дар речи, волосы встали дыбом.

Опять проделки дьявола?!

Внезапно шар исчез, и тут же мертвое тело задрожало и затряслось…

Голевский в ужасе вскочил со стула: глаза покойницы открылись!