Хозяин таверны с сомнением окинул его смятую фигуру.

– Дело прибыльное, если не врёшь, конечно.

Он кликнул с кухни мальчишку из прислуги, вынес табурет, кривые ножницы и велел состричь мальчишке махры. Господину Экую показалось, что навыки, приобретённые у цирюльника герцогини Анжуйской давно забылись за ненадобностью. Но, едва ножницы оказались в руках, он довольно ловко щёлкнул ими над заросшей детской головой, потом подхватил миску из-под овощей, нахлобучил её на мальчишку и обстриг всё, что осталось торчать снаружи. Получилось не слишком хорошо, но ровно. К тому же, уверенные движения господина Экуя не оставляли сомнений в том, что стричь ему доводилось, и лицо хозяина заметно помягчело.

– Ладно, – сказал он, – оставайся. Куплю тебе инструменты, какие понадобятся, место на улице отгорожу и с цеховиками всё улажу как следует. Но уговор – всю выручку мне. За это жить здесь будешь и питаться. Согласен?

Господин Экуй, без особого энтузиазма пожал плечами. Ему было всё равно.

Месяца два после того господин Экуй исправно стриг чужие головы. Один раз вырвал из чьей-то пасти совсем гнилой зуб, а с другой оказией, снискал себе славу хорошего лекаря, когда составил для ноющего от зубной боли господина, дубовый отвар по рецепту того, которым пользовали в Вокулёре мессира де Бодрикур. И всё бы ничего, но было в его существовании какое-то вялое отупение и безразличие ко всему. Весь месяц он не столько ел в трактире, сколько пил, становясь в подпитии слезливым и разговорчивым. О Деве беспокоился меньше и меньше, потому что, всякий раз, когда заговаривал о ней, вспоминал того убитого пажа, о котором, чем дальше, тем уверенней думал, что победа под Турелью и бесславный уход английского войска потом – это его рук дело. Даже, кажется, рассказал об этом очередному собутыльнику. Но утром с уверенностью не мог вспомнить – рассказал, или нет?

А потом случилось подсесть к нему для стрижки одному господину. Одетому хорошо, но хромому на одну ногу. Сидел господин молча – и слава Богу, потому что разговаривать за работой Экуй не любил. Но, едва стрижка была закончена, господин встал и, расплатившись положенными экю, вытащил из кармана золотую монету.

– Она будет только ваша, если расскажете мне подробно о том паже, которым подменили Деву под Турелью, – сказал незнакомец, глядя Экую в глаза.

– Зачем вам? – буркнул тот. – Я ничего не знаю…

Люди слышали, как вы рассказывали об этом.

– Не было такого. Врут всё… Я, когда выпью много чего выдумываю…

Но господин даже лицом не дрогнул. Сказал только: