Но, прежде чем разбираться, девицу следовало заполучить. И делать это, как и всегда, надо самому.

– Если бы вы знали, как меня самого угнетают разговоры вокруг этого дела, – вздыхал епископ, сидя в походном шатре герцога Филиппа. – Однако, решать что-то надо, не затягивая, иначе опомнятся те, кто не слишком приветствует распространение английского влияния, не так ли?

– Решайте, – пожал плечами Филипп. – Со своей стороны я сделал всё, что мог.

– О да, разумеется… Однако, выдача второй девушки не менее важна для нас.

Кошон закашлялся, заметив, как мгновенно изменилось лицо герцога, и сделал вид, будто никак не может унять этот приступ. Но пока из рукава сутаны извлекался платок, которым епископ сначала помахал, якобы в отчаянии, а затем прикрыл лицо, мозг его лихорадочно работал. Выходит, не врал тот посланец Бэдфорда, который сообщил, что Филипп ни о какой второй девице слышать не хочет и даже злится. И, раз посланец не врал, всё это действительно осложняет дело. Но почему вдруг Филипп так переменился – совершенно непонятно и тоже следует прояснить. Что если он что-то уже узнал о ней?..

– Вы поймите, – уняв, наконец, кашель продолжил Кошон, старательно сворачивая платок и пряча его обратно в рукав, лишь бы не встречаться взглядом с герцогом, – с этой второй, как там её? Клод? Да… Так вот, с ней всё очень не ясно. Будь она нужна всего лишь замены ради, я бы и беспокоить вас не стал. В любой тюрьме можно найти девицу, куда более достойную казни, чем эта Клод. Но, судя по всему, она была очень важна для всей этой аферы герцогини Анжуйской, и мы опасаемся, что, выкупив одну Жанну, оставим в руках противника хвост той гидры, которая в состоянии отрастить новую голову.

Кошон отважился робко взглянуть на Филиппа и, как на каменную стену, наткнулся на ответный взгляд.

– Я могу дать слово, что вторая девица не покинет своей тюрьмы ни под каким видом, – сказал герцог тоном человека, завершившего разговор.

Но Кошона этот ответ не устраивал.

– Мы бы желали разобраться, что она из себя представляет, – настаивал он, быстро прикинув, что гнев Бэдфорда сейчас для него куда губительнее гнева Филиппа. – Вы ведь хорошо знаете, как изощрён бывает ум Анжуйской герцогини. Возможно, само существование этой таинственной девицы уже является угрозой бОльшей, нежели появление, якобы Божьей посланницы, способной всего лишь вести за собой солдат!

– Ваш ум, как я вижу, не менее изощрён, – без тени улыбки заметил Филипп. – Я тоже хочу разобраться, что представляет из себя эта девушка. И готов предоставить вам возможность допрашивать её, но на моей территории. Думаю, это наилучшее решение вопроса, который мы на этом и закроем.