Пробуждающийся мозг трудно, но верно заработал.

«А что, с неё станется сотворить такое… Ишь, сидит, как каменная, даже не смотрит… А ведь ей, пожалуй, не выгодно получить от меня подтверждение. Крестьянку ещё можно выдать за чудо, а мой ребёнок такой же бастард, как и тупоумный Шарль, от которого толку мало, но бастард с королевской кровью! Видимо, мадам надеется на мою беспамятность? Зря! Я ещё не до конца умерла и помню многое, ей на беду!»

– Был ребёнок, – скрипнула Изабо. – Мне сказали, что он умер. Но только сказали. Самого ребёнка я не видела никогда.

Она мстительно посмотрела на герцогиню, потом перекатила глазки на Бэдфорда. Выражение его лица королеве понравилось. Явно что-то обдумывая, регент смотрел на лживую Анжуйскую мадам, как показалось, сердито и тяжело.

– Господа ждут от меня чего-то ещё? – спросила Изабо.

Ей безумно хотелось увидеть, как будет посрамлена эта слишком ловкая особа, но въевшийся во всё её существо придворный опыт подсказывал, что в подобном удовольствии ей откажут.

Не скрывая усилий, королева оперлась на подлокотники и выдавила себя из кресла. Ни на кого больше не глядя, приказала:

– Позовите мою дуэнью.

А когда старуха появилась, обмякла на неё всей тушей и зашаркала к выходу.

Герцоги встали, мадам Иоланда не шелохнулась.

Видимо Изабо это почувствовала, потому что в дверях, не имея возможности просто повернуть голову, заколыхалась, заёрзала руками и развернула жирный корпус так, чтобы видеть герцогиню.

– Я доставила кому-то неприятности своим признанием? – спросила она, не скрывая удовольствия.

Никто ничего ей не ответил.

Руан

Руан

(апрель-май 1431 года)

Кошон присматривался.

Он выжидал, чуткий, как паук в своей паутине.

С Жанной старался разговаривать любезно, но не настолько, чтобы его новая любезность контрастировала с прежней непримиримой жесткостью. Только однажды, на закрытом совещании членов судейской комиссии, он оборвал Эстиве, который предлагал применить к Жанне пытку. Оборвал с резкостью и страстью, удивившими многих. Но потом, когда уже никто не мог слышать, епископ мягко и душевно попросил старого приятеля так уж не стараться.