Париж. ОтельСен-Поль

Париж. ОтельСен-Поль

(апрель 1431 года)

Поздним весенним вечером у не парадного входа в отель Сен-Поль – того, что выходил к Сене и был сейчас, после всех разливов и дождей не слишком удобен для подъезда – остановилась тёмная карета без каких бы то ни было украшений и гербов. Привратник, что караулил у двери, несколько воровато приоткрыл её, как только кучер, соскочил со своего места и помог выйти даме, укутанной в шаль до полной бесформенности. Со стороны реки, отзываясь на первые тёплые вечера, поднимались не самые изысканные ароматы, и дама, плотно зажав рукой нижнюю часть лица, устремилась к отелю.

Кучера привратник не впустил, и тот остался за воротами в компании двух мрачноватых скульптур, изображавших Шарля Мудрого и его жену – Жанну Бурбонскую, гостья же уверенно прошла за провожатым в ту часть отеля, которая принадлежала когда-то мадам Жанне – бабке нынешнего короля Шарля.

Молчаливая и сосредоточенная, дама так и не отняла руку от лица, как будто хотела его скрыть от любых случайных глаз. Но предосторожность оказалась лишней. Из этого крыла отеля сегодня вечером нарочно, удалили всех слуг и караульных, а привратник, впустивший даму, интереса к её лицу не проявлял, поскольку был прекрасно осведомлён о том, кого встречает.

Достигнув галереи, которая была расписана так, что казалось будто вокруг не стены, а густой лес, сплошь состоящий из плодоносных деревьев, провожатый почтительно поклонился даме и еле слышно произнёс:

– Вашу светлость просили подождать здесь. Милорд предупредил, что немного задержится… Если вы пожелаете что-нибудь ещё, я принесу.

И распахнул неприметную дверцу в комнату, явно не жилую, куда, судя по всему специально для этой встречи, был принесён небольшой стол со скромным угощением и несколько стульев. В углу стоял огромный канделябр со множеством рожков, но горело в нём всего несколько свечей.

– Мне ничего не нужно, – глухо произнесла дама из-под руки. – Можете идти.

Провожатый тут же удалился.

«Что ж, – подумала мадам Иоланда, – подождём…»

Она не стала заходить в комнатку, а вытащила из держателя на стене факел и медленно пошла по галерее, рассматривая изображения деревьев и кустарников, оплетённых всевозможными цветами. Тяжёлые бутоны роз и остро-готические лилии словно отворачивались друг от друга и щетинились зазубринами листьев, но в глубине под этими листьями сплетались стеблями в узорные жгуты, перекручивались, терялись и снова появлялись, и было уже не разобрать, где и чей стебель.

«Всё в мире соединено между собой, – думала мадам Иоланда. – Нельзя отрубить чужое, не повредив при этом своё. Ведь всё чужое и своё перед лицом Господа так же неразличимо, как эти цветы перед пчелой, ищущей нектар…»