Дарник с беспокойством смотрел в сторону ворот: что там дальше с камнеметчиками и арбалетчиками? Вот из своего окопа выбрался один арбалетчик и, закрываясь мешком с шерстью, направился к реке, за ним последовал еще один, затем второй, третий. Пламя с мостков стало подступать к подъемному мосту, и тот тотчас же стал подниматься, оставляя на берегу своих убитых и раненых.

«Где же Корней?» – вглядывался в арбалетчиков князь. Наконец, по шлему с конским султаном узнал. Только воевода-помощник шел не к реке, а прочь от города. Мешок с шерстью был у него на спине, а сам Корней двигался низко нагнувшись, точно что-то искал. И в самом деле, скоро нашел – это была голова аборикского всадника – и продолжил свое размеренное полусогнутое шествие. По нему стреляли уже и из луков, и из крепостных камнеметов. Дважды, получив увесистый удар в спину, Корней падал, но тут же вставал и продолжал идти. Так и дошел до первого возка с мешками, встал под его защиту и с видом победителя помахал всем, кто наблюдал за ним.

– Теперь стрельбу уже никак нельзя прекращать, – сказал Дарник Ратаю. – Продолжай все двигать к стене и закапывайся в землю поглубже.

Ответом ему были приветственные крики дарникцев и кутигур.

Чуть передохнув, Корней быстрой пробежкой пересек последний опасный участок и впрыгнул в окоп к князю.

– Ты боялся, что я тебя убью, и я точно тебя убью, – грозился Дарник, пожимая руки своего несносного подчиненного и отводя в сторону нос: – Ну и вонь же от тебя!

Корней с любопытством осмотрел свой мешок, в котором торчало три стрелы и было две прорехи от попадания камней.

– Боюсь, что теперь кутигуры свою шерсть будут тебе продавать только по двойной цене.

Чуть позже в кутигурском стане раздалось еще более сильное ликование. Посланные дозорные привезли с собой живых и невредимых бродников, одного раненого аборика, двух его убитых соратников и… живую кутигурскую пленницу.

Сдержанные, всегда невозмутимые кочевники кричали и плакали от счастья, каждому из четырех с половиной тысяч кутигур правобережья хотелось не только увидеть, но и потрогать донельзя измученного и истощенного от пережитых ужасов ребенка.

Часть этих восторгов по праву доставалась и Калчу за то, что она так мудро настояла привести на помощь чужеземное войско.

Один Буним нашел во всем этом некое темное пятнышко:

– Теперь, князь, тебе нельзя уже возвращать им двести детских обгоревших тел, они будут ждать от тебя только живых детей.

9

9

Во время этого скоротечного сражения убит был лишь один камнеметчик и ранены четверо: два арбалетчика и два бродника.