— Я не могу, Жанна…

— Вы можете, — прошептала она с таким отчаянием, что уговаривать ее спасаться от меня показалось чистым безумием. — Когда я касаюсь вас, этой стены не существует, вы живой и настоящий, пусть случиться с вами может все, что угодно, и вы можете куда угодно уйти, если захотите, если ничто вас не удержит…

Я поймал ее руку и так же нежно прикоснулся к ней губами.

— Все не так просто. Я не хочу причинить вам вред, случайно, которого никогда вам не пожелаю. Но я ни за что не могу ручаться, даже за себя. Меньше всего — за себя. Может быть, когда все кончится… но я не уверен, что это кончится. А губить еще и вас я не хочу. Но знайте, если вам понадобится защита, насколько это будет в моих силах, я буду рядом…

— Вот видите, — проговорила она, чуть не плача.

Я не «видел» и посмотрел на нее удивленно.

— Что же?

— Тьма в вас — это не зло и не что-то чужое. Только опасность и боль. Оттого, что вас отрывают от всего, что вам дорого! — От этих слов я почувствовал, что внутри меня будто скрутило — в яростном протесте и попытке отрицать очевидное. — Тьма не внутри, а вокруг вас! Но ведь и мой дар, это тоже проклятие, вы же не боялись его?.. А если это из-за него — из-за меня с вами все это происходит?

— Конечно, нет! — воскликнул я.

— Вы уверены в этом? Настолько, чтобы утверждать? Вот видите, — повторила она тихо, после недолгой паузы. — Я не стою того, чтобы за меня бояться!

Мы буквально впились друг в друга взглядами, а потом я ее поцеловал. Ее веки, щеки и губы были мокры от слез.

Вот и хватит, — подумал я. — Не стоит ничего объяснять, когда объяснять уже ничего не нужно…

— Есть и другие, такие же как вы, — сказала она позже, спустя минуты или вечность, когда мы немного пришли в себя.

— Да. Есть. И их ты тоже чувствуешь?

Она кивнула.

— Их много? — спросил я. Совсем удержаться от подвохов я не мог. Нас все же безнадежно разделяло многое, что бы она ни говорила. И я не был до конца таким, как ей хотелось верить.

Она покачала головой.

— Я знаю лишь одного.

— И это случилось там же? На лесной дороге?

— Да, ты знаешь… — будто признала она.