— И поэтому ты не хотела, чтобы мы с ним столкнулись? Мы все еще враги, и теперь — больше чем всегда.

Снова легкий кивок, но затрудненный, будто она отчаянно сдерживала какое-то чувство.

— Боюсь, что это будет невозможно, — сказал я, невольно извиняясь.

— Я поняла это еще тогда, — тихо всхлипнула она. — Ведь ты тогда не знал, что он стал таким же, а я не знала, как тебе объяснить.

— Многое я не сумею объяснить тебе, даже если захочу.

— И это я тоже знаю…

Мы еще немного помолчали. Я слушал удары ее сердца.

— Жанна, — проговорил я наконец. — Опасность, грозящая нам — это одно. Но ты помнишь, я спрашивал тебя о городе.

— Помню, ты ведь знаешь, что будет дальше.

— Знаю. И все же не чувствую так как ты. Мое знание не абсолютно. Я знаю, что должно быть. Но знаю, что все может измениться. Только не знаю — как, и изменится ли. Это все равно, что начать заново старую игру, каждая партия в которой может быть сыграна по-разному.

— Будущее всегда ненадежно, — сказала Жанна мягко, — ты ведь знал это и раньше. И для меня тоже.

Хорошо, когда только будущее, — подумал я. — Но ненадежно не только будущее. Ненадежно и настоящее и любое давно минувшее прошлое… Все время — ненадежно, зыбко как прах.

Жанна крепко, почти испуганно обхватила меня руками.

— Не уходи!.. Ты здесь. Здесь и сейчас — это тоже существует! Это все-таки существует!..

— Да, да… — я с некоторым усилием сосредоточился. Жанна серьезно смотрела на меня.

— Не знаю, есть ли какая-то связь. Но есть еще странные люди. Много других, — сказала она.

От этих слов снова повеяло холодом.

— Много? Много кого? Каких других?

— Они не такие как вы. Вы, за этим невидимым облаком, живые. Даже Дизак. А они — нет. Хотя они здесь — в этом мире и только. Но безжизненные, заколдованные, спящие.

— Люди бывают разные, — проговорил я, раздумывая. Возможно, она имела в виду просто фанатиков? Пустое дурачье, которого всегда много.