Пришла пора прощаться. Я пропустил всех своих спутников вперед и развернулся к тихо шепчущейся толпе, полной сияющих глаз.
— Будьте благословенны! — пожелал я от души и мой голос почти сорвался. — Закройте ворота. И храните мир в этом городе!..
Они сделали так, как я им велел. Врата закрылись и мы оказались «во тьме внешней». Начинающей бледнеть от подступающего рассвета.
— Ну и банда… — посмеиваясь проговорил Фонтаж, выразительно оглядевшись, когда я присоединился к застывшему неподалеку отряду. — Но пожалуй, мне нравится это безумие!
— Пожалуй, мне тоже. Ну, с богом! Что будет, то будет!
Пока еще не окончательно рассвело, мы несколько раз сменили дорогу, на всякий случай, хотя все, что нам могло помочь и помогало — это везение. Никакого преследования не было в помине. И в утреннем тумане, пробираясь окольными тропами с очень разношерстной компанией, в которой толком не о чем было друг с другом говорить, оставалось лишь напевать под нос песенку о последней крысе в легендарном городе Гамельне — навеянной недавней беседой о вере и безверии, а не тем, что мы все же куда-то упорно двигались. В конце концов, когда-то кем-то давным-давно было сказано: «движенья нет». Всё — смотря в каком смысле!..
Пока я не знаю, под чью я дудку пляшу. Но пусть Крысолов уходит, сам по себе, Он, верно, хорош и чудесен, я верю судьбе, Я верю обоим — и никуда не ухожу. Пусть где-то моря и ручьи текут молоком, Пусть где-то как мед сладки и мягки берега, И сахарной пудрой лежат на вершинах снега, А с неба шампанское льется искристым дождем, Возможно, но чем заслужили мы сказочный рай? Хотя — ну конечно — мы созданы все для него! Он ждет нас, обещанный, норы нам бросить не жаль, Быть может, не жаль нам и вовсе совсем ничего. Но если нет смысла во всем, что мы бросили здесь, Какая забота, в какие нам игры играть?