– Не время еще, – также громко прокричал в ответ спокойный, как удав, Кузьма.

Андрей заметил, что к тарану галеры кто-то успел прицепить небольшой бочонок. Стоило галере чуть отойти, как знатно рвануло. Взрывом у каторги оторвало надводный таран, лишив ее заодно мостика для перехода на вражеский корабль. А еще турецкая пушка вместе с креплениями отлетела назад, покалечив много народу. Галера замерла на месте, подняв весла, а к борту навы подошла баржа, с которой в широкий пролом в борту навы хлынула толпа головорезов в разноцветных тюрбанах. Остальные полезли наверх, карабкаясь по оснастке, цепляясь за оторвавшиеся шкуры, да и просто лезли по веревкам, переброшенным на борт корабля.

Урман с рыцарями опрокинул закрепленные за бортом бочонки с известью. Турки и так визжали, а получив известь в рожу, так вовсе завыли нечеловеческими голосами. Из крытой баржи на свет божий появлялись все новые толпы ворогов, словно из бездонной бочки.

Данила крутил своей секирой, срубая головы, появлявшиеся над бортом, но вместо одной отрубленной башки сразу же появлялись три новые. Рыцари, вооружившись особыми мечами, оставлявшими на теле страшные раны, без устали махали своим страшным оружием. Люди Шателена кололи осман пиками, но все больше разбойников забиралось на борт корабля, постепенно тесня защитников к мачте.

– Вот теперь в самый раз, – Кузьма поднес раскаленный прут, подобранный из жаровни, к запальному отверстию пушки. Пушку заранее закрепили вдоль борта, направив дуло вниз под углом. Жахнуло знатно. Картечь прорубила широкую просеку, сметя карабкающихся на корабль осман и толпившихся у пролома в борту навы.

– Ты бы, государь, посмотрел, что там, в трюме, – обратился к Андрею Кузьма. – Боюсь, не сдюжат там мужи наши. Ишь, как бесермены прут…

Андрей кивнул, направляясь к трапу, ведущему вниз. Кузьма бросил кидать камни, ухватившись за совсем маленькую пушечку, заряженную картечью. Когда Андрей спускался вниз, громыхнуло дважды, слева и справа. Это с носового кастля открыл огонь воевода. Андрей задержался, чтобы перекинуться парой фраз с невестой Луки. Деваха продолжала стрелять из арбалета, высунув язычок от усердия, видно, перезаряжать самострел устала. Не женское это дело, война. Князь осторожно выглянул из бойницы. Рыбацкие баркасы, осмелев, подошли к борту навы, а парочка так и вовсе пришвартовалась к фусте, и по трапам обезлюдевшей галеры шустро перебирались к борту навы.

Картечь снесла карабкавшихся на борт, но остальные упрямо лезли наверх, зажав в зубах кинжалы и тесаки для разделки рыбы. Андрей закрыл бойницы щитами, все-таки людей на наве не хватало, а вместе с Кларой тут осталось только двое, и тот один из них ранен в руку. Оставив девушку, Андрей поспешил в трюм.