— Да, господин.

— И много денег ты у них взял? Ну! Сколько?

— М-м-м… Пять… Семь ронов, господин…

— Все ясно. Следующий!

От толчка в спину ирев упал на колени и не стал подниматься.

— Ну ты тоже бандит, да? Из пещер в Желтых горах?

— Да, господин…

— И ты напал, вместе с другими, на нашу заставу?

— Да…

— Ай-я-яй, как нехорошо! Как тебе не стыдно? Ты бросал в солдат камни или стрелял из лука?

— Камни, господин…

Говорить с последним кандидатом в убийцы полковник и не пытался — он устало махнул рукой, и еще один труп бросили в общую кучу.

— Господа иревы! Вы испытываете мое терпение! Я бы еще мог это простить, но вы демонстрируете полное неуважение к власти! Я что, по-вашему, похож на идиота? Но, кажется, мы ступили на правильный путь и, пожалуй, пойдем по нему дальше! Ну-ка… Аввина сюда! И… оружие к бою!

Солдаты отступили от толпы на полшага и выставили вперед острия мечей. Учителя, ухватив за руки, подтащили и поставили на колени на залитую кровью землю лицом к толпе. Полковник не спеша обошел его:

— Ну что, старик? Настало твое время трясти бородой! Объясни своим людям, что нехорошо убивать ремтийцев, ведь всякая власть от Бога, правда? Разве можно желать власти лучшей, чем власть нашего императора? Мы принесли вам закон и справедливость, а вы это не цените. Объясни им, что Ремту не нужны невинные жертвы — мы караем только преступников. А впрочем… Дело твое — можешь просто помолиться перед смертью!

Полковник отошел в сторону, взглянул на собственную укоротившуюся тень, на высокое уже солнце и приготовился терпеливо ждать: «Наверное, это бесполезно, и в конце концов придется просто забрать с собой парочку иревов покрепче и втолковать им, когда, где и как они убивали ремтийцев. Это ненадежно и хлопотно, но что делать…»

Аввин долго молчал, обратив лицо к небу. Затем, в напряженной тишине, он сделал жест омовения и заговорил. Сначала тихо, потом все увереннее и громче. Внутри и снаружи оцепления толпа отвечала стонами, всхлипами, вздохами.

— …Вспомни, Господи, что над нами свершилось, посмотри на поругание наше! Наследие наше перешло к чужакам, дома наши — к иноплеменникам. Мы сделались сиротами без отца, а матери наши как вдовы. Мы пьем нашу воду за деньги. Нас погоняют в шею, мы работаем и не имеем отдыха. Мы протягиваем руку к язычникам, чтобы насытиться хлебом. Отцы наши грешили, а мы несем наказание за беззакония их. Рабы господствуют над нами, и некому избавить от руки их!…

Слова старика звучали чуть иначе, чем обычный говор иревов. Полковник недоуменно взглянул на командира охраны: