Эпизод 8

Эпизод 8

Как должен выглядеть Дед Мороз? А вот и не угадали. Дед Мороз под новый 37-й год носит, кроме красно-белого бумажного колпака и короткой из-за недостатка материала ватной бороды на тесёмках, серо-стальную танкистскую гимнастёрку с петлицами старшины и поблёскивающей на ней медалью "За отвагу", портупею, чёрные галифе и тапки из обрезанных валенок на босу ногу. Из белоснежного на нём только бинты, скрывающие кисти рук и предплечья, которые как раз заканчивает перевязывать Полина.

— Ты, Василий, давай-ка по вечерам заходи к нам. Доктора докторами, да у меня тоже кое-что есть, — обращаясь к раненому говорит моя жена и, кивает в мою сторону. — Гляди, как я Семёна выходила, хоть издали на человека стал похож. А был то, не поверишь, будто чёрт из ада на курорт приехал, люди, бывало, шарахались. Красный, как тот помидор. Ничего, порозовел, как видишь. И ты у меня ещё в гостях на гармошке играть будешь. Сам увидишь, что мазь моя на травах чудеса делает.

— Неудобно как-то, Полина Сергеевна… — засмущался танкист.

— Неудобно тебе сейчас одному по нужде ходить, — отрезала Поля. — А лечиться очень даже удобно. У тебя же из госпиталя выход свободный? Ходячий, хоть ты и в "тяжёлых" числишься? А если тебе сюда добираться долго, так ты ко мне в лабораторию днём приходи, я тебе адрес дам. И угораздило же тебя так…

— Да сам не пойму, как нас так накрыли. Комбат, полковник Бойко, давно замечать стал, что местоположение нашего батальона фашистам кто-то частенько выдаёт в высших штабах. Специально ведь подстраховался. В тот день мы совершили марш на юг почти на сто километров по запланированному маршруту. Говорили, опять наступать будем, — с нескрываемой досадой, отметил танкист. — Но перед самым прибытием на точку, комбат по радиосвязи приказал свернуть и идти до соседней деревушки, где и заночевать. Специально ведь сделал так, чтоб если и продадут, то всё равно утрутся. Не будет нас на точке. А деревеньки там, надо сказать, для танков совсем пакостные. Дома, заборы — всё каменное. Улочки узкие, не развернуться. Может, кому и нравится так жить, а меня лично, как командира танка, с души воротит. Ну, распихали мы свои машины кое-как уже в темноте, часовых выставили да и спать завалились. Устали все, как собаки, а тут в кои то веки в десятке километров от фронта отдохнуть случай выпал. С утра — проверка, обслуживание техники, заправка. Гам, грохот кругом, дизеля ворчат. У меня механик на броне, у горловины, а я, значит, как сейчас помню, ведро с соляркой с земли подаю, одной рукой за дно придерживаю. И тут бац! Товарища моего будто сдуло! Я аж застыл. А потом гляжу, а ведра-то и нет! И руки по локоть горят! Ну, тут понятно, махал я ими сдуру, ещё чуть-чуть и взлетел бы, точно говорю. Хорошо, лужа рядом оказалась и я, споткнувшись, прямо туда брякнулся, что тот поросёнок. Очухался мальца, вскочил, вижу — танк мой горит! А там полный БК! Боли в азарте не чувствую, а руки не слушаются, да и нечем его тушить-то. Ну, я и дал дёру. Вовремя. Рвануло так, что от машины только днище осталось, списывать нечего. Вот ведь как вышло…Горыныч, двухголовый огнемёт, за углом стоял. Вот в него бомба и попала. Кто рядом был, понятно, погибли, а меня корпус моего танка, да башня спасли, когда пламенем да взрывной волной во все стороны пахнуло. Спас меня танк, а сам сгорел. Так то.