– А откуда вы…

– Работа такая! – усмехнулся Варшавнин. И пояснил: – Все просто! На исторический факультет поступает выпускник вашей школы. Он вас видел вчера, ну, и зашел к нам в комитет – говорит, вы знаете, кто к вам поступает? Да он!… Да концерт ветеранам!… Так что, если у вас вопросов нет, Владимир Дмитриевич, мы пойдем – ребята собрались и ждут!

Ким встал, пожал мне руку и сказал:

– Считайте, что вы зачислены, ну, а раз вас взял под крыло Борис, у него позднее узнаете и номер группы, и время начала занятий, и все прочее – он…

– Комсомол своих не сдает! – вздернул руку со сжатым кулаком жестом «Но пассаран!» Борис Варшавнин.

– Какие ребята? – спросил я.

– А наш ансамбль «Белые крылья!» – ответил секретарь.

И я понял, что влип…

На сцене актового зала раздавались звуки настраиваемых инструментов. А в первом ряду, вытянув длинные ноги на манер Рукавишниковой, сидело сероглазое существо в джинсах, блузке-«разлетайке», сквозь которую просвечивал бюстгальтер, с длинными прямыми обесцвеченными волосами на плечах и дымящейся сигаретой в пальцах левой руки. А правой она дирижировала перед собой, в то время, как ударник частой дробью салютовал движениям ее тонкой красивой кисти.

– Стоп! – сказал прямо от дверей Борис. – Солиста напугаете!

Шум стих, и я увидел шесть пар глаз, внимательно рассматривающих меня.

Не, блин, нас такой мурой не смутишь! И я вслед за Борисом с достоинством поднялся на сцену.

– Хорошенький… – негромко, но так, чтобы слышали все, сказала блондинка из первого ряда.

– Угу! – громко ответил я. – Ничего себе, я знаю! Ты, в принципе, тоже!

И я показал ей большой палец. И порадовался про себя, что она смутилась.

Знай, блин наших!

Мы познакомились. Высокий черноволосый парень, сидевший позади за клавишной установкой, поднялся и подошел со словами:

– Олег! Художественный руководитель.