Все изменилось 3 мая 1905 года — именно в этот день состоялся дипломатический демарш Англии, который в итоге и стал «началом конца» русско-японской войны 1904–1905 годов.

Туманный Альбион, который скорее стоило назвать коварным, как обычно, преследовал собственные интересы и действовал в привычной манере «поддержи слабого против сильного» для того, чтобы максимально ослабить всех возможных геополитических оппонентов в процессе их противостояния. И к указанной дате в британских правительственных кругах было выработано однозначное мнение о необходимости «сдерживания» России. Родилось оно отнюдь не спонтанно и имело причиной поступающие от английской агентуры сведения о разворачивании в России полномасштабной мобилизации и сосредоточении весьма значительных сил русских сухопутных войск на дальневосточном театре. Потенциально эти шаги были способны помочь русским вернуть себе утраченные позиции на суше и, что куда важнее для понимания истинных мотивов происходящего, сделать проблематичным возврат японцами полученных у британцев кредитов на военные цели в случае поражения Страны Восходящего солнца.

Подобный исход войны Великобританию категорически не устаивал, и при негласном одобрении своих действий со стороны САСШ она заявила о своей готовности вступить в боевые действия на стороне Японии, если Россия не прекратит наступательные действия против японских войск в Маньчжурии и не вступит с Японией в немедленные переговоры о мире. Словесные «интервенции» были подкреплены начавшимся выдвижением к театру военных действий английской эскадры из 6 броненосцев типа «Dunkan» и такого же количества броненосных крейсеров типа «Cressy». В результате запланированное на 9 мая очередное наступление войск Линевича после получения указаний из Петербурга, где войны на два фронта в условиях неспокойной обстановки внутри страны обоснованно опасались, так и не состоялось.

В Японии этот шаг европейского союзника восприняли с изрядным облегчением — страна в результате всех понесенных военных расходов находилась на грани финансового краха, мобилизационные возможности были практически исчерпаны (в строй уже приходилось ставить солдат старых возрастов и несовершеннолетних). Потери флота также оценивались как весьма существенные, а Тихоокеанская эскадра русских не только не была нейтрализована, но и смогла — пусть даже в половинном составе по сравнению с таковым на начало войны — прорваться во Владивосток, соединившись с тамошними силами и вдобавок получив пополнение с Балтики.

После выхода из строя «Микасы» все это делало окончательно невозможным ранее планировавшуюся японцами высадку на Сахалин — необходимых сухопутных сил для нее практически не осталось, а ослабленный флот был просто не в состоянии обеспечить надежное прикрытие десантной операции, даже если бы таковую все же смогли организовать. Кроме того, в Татарском проливе и у южной оконечности Сахалина стали регулярно появляться русские подлодки, к которым после потопления «Асахи» японцы испытывали одновременно и ненависть, и опасливое уважение.