— Я тебя уговаривать должен?!

— Слушаюсь. Говорил, будто Ваше Сиятельство работникам недоплачивать изволит, а новый управляющий им сразу денег прибавит. Что, дескать, господин граф на военных поставках да на скупке награбленного у греческих разбойников миллионы гребет, а про них, сирот убогих, забыл. Что, мол, российский интерес у Вас только для виду и на словах обретается, чтобы сподручнее с них три шкуры драть…

— Хватит. Понятно. А вы-то двое, что же — молчали?!

— Как можно? Всемерно сию ложь опровергали. Да только…

— Что?

— Подлинно наших, кто с самого начала при Вашем Сиятельстве, сейчас на заводе и пятой части не наберется. А новоприходцы на льстивые речи поддались. Не все, но довольное число для явного раскола. Старообрядец еще один тут вылез… Толковал, что Русь Господом Сатане в вотчину отдана, и надобно про нее забыть… И прочие неподобные речи…

— Так. Значит, мастеровые тоже разделились? Не люб им старый хозяин? Ладно. Кому не люб, навязываться не стану. Кстати, оплату управляющий прибавил, как обещано было?

— Прибавил. Бог весть, надолго ли: скорее всего, по миновании беспокойств ниже прежнего урежет; но пока держит.

— Урежет, несомненно. Только глупцы могли на такие обещания купиться. Пусть хлебнут лиха, авось что-нибудь поймут. А «подлинно наших», как ты их соизволил именовать, в беде не брошу.

— Да вроде пока беды особой нет. Пранкар все же человек разумный, а те, кто за ним стоит, вовсе не хотят все разрушить. Им охота прибыльное дело под себя забрать, а не руины. Тем же вечером, когда страсти маленько улеглись, Пранкар и Эткинс, приказчик Кроули, сами пришли к нам для разговора. Предложили, чтобы все шло по-старому вплоть до приезда Вашего Сиятельства, когда можно будет принимать важные решения. Мы сразу Вам отписали, и вот…

— И вот я здесь? Да уж, пришлось поторопиться. Бросить дела на юге… Действительно все по-старому пока?

— Ну, почти. Разве что, на другой день одному из крикунов, кои против нас шумели, раскаленная болванка упала на ногу, — ей-Богу, мы с Иваном никого не подговаривали. К тому же, по разбору дела, виноватых вовсе не нашлось. И еще Гришка, главный иуда, сбежал. Верно, опасаясь, чтоб уже на голову чего не свалилось.

— Куда сбежал? — Я повернулся к Франческо.

— Недалеко, Ваше Сиятельство. Мои люди быстро его нашли. Он в Ньюпорте, в гостинице.

— В какой именно?

— Там одна. Зачем больше в городишке с полутора тысячами жителей? Вот если бы он в Бристоле прятался, то пришлось бы побегать. А сейчас можно упокоить его в любой момент, только прикажите.