Через сад, охваченный увяданием поздней осени, Мавлюд проводил принужденного визитера в господские покои. Едва лишь дверь распахнулась, из глубокого кресла с неожиданной живостью поднялся рослый и плотный (пожалуй, даже, тучный) старик, одетый по-французски, но с широкой седой бородою, подстриженной на турецкий лад. Лишь пудреного парика в pendant к бороде не хватало, чтоб казаться уже совершенным шутом. «Господи», — мелькнуло в уме, — «Какой же он старый! А ведь всего лишь тремя или четырьмя годами меня старше!» Хотя, по правде, я сам уже долгое время не имел оказии взглянуть в зеркало и, вероятно, выглядел не лучше. Разве что комплекцией отклонялся от идеала в противоположную сторону, выпирая сквозь ветхий камзол костлявыми мослами; а бороду тоже не брил, с самого дня помещения в Пьомби. Будь у меня на сем свете родня, даже самые близкие люди не узнали бы в явившемся пред ними нелепом чучеле бравого русского генерала.

Но бывший приятель узнал. Конечно, у него была фора: он заранее ведал, кого приведут.

— Дорогой Александр, безмерно рад Вас видеть! Здоровы ль Вы? Как перенесли путешествие? Вчера, поздно вернувшись из Скутари, я не велел мешать отдыху гостя, вопреки нетерпению, продиктованному дружеским чувством. Вы хорошо спали?

— Спасибо, Ахмед-бей: жалоб нет.

— Любезный друг, для Вас я по-старому Клод! Поверьте, пред Вами все тот же граф Бонневаль, что был некогда в Брюсселе! Вы, вероятно, осуждаете мое решение? Не спешите! В былые дни османы имели в моем лице самого стойкого и непримиримого врага. Разве я плохо сражался? Скажите?!

— Нет, конечно. Ваша отвага достойна героев древности.

— Разве мало крови я пролил под знаменами императора Карла? А до этого — короля Людовика? Одиннадцать ран! Под Петроварадином турецкий кавалерист проткнул мне брюхо копьем; обычно с такою раной не живут.

— Повезло. Наверно, кишки не задело: только брюшную стенку.

— С тех пор я ношу тугую перевязь с серебряной пластиной, чтоб грыжа не выпадала. День за днем, уже более двадцати лет. Это ли не напоминание о тех баталиях, не повод испытывать ненависть к туркам?

— Хм, даже не знаю. Кажется, кто-то утверждал, что врагов надо любить. Возможно, Вы слишком глубоко постигли сию мудрость…

Породистое лицо Бонневаля озарилось улыбкой; он искренне рассмеялся.

— Рад, что Вы не утратили остроумия в постигших невзгодах. Турецкая столица подобна Парижу обширностью и богатством, но здесь ужасно не хватает приятного общества. Кстати, нас зовут к завтраку. Прошу Вас, не откажите составить компанию убогому изгнаннику…