Додик кивнул.

– Ребята казали? Шабановския, гэтыя?.. Тадик з Мечыкам? Яны?

– Ага.

– Ну и як, падымала? – с интересом посмотрела на него цыганка.

– Ещё как! Только мы подходим… ветки от яблок ломятся. До самой земли… Мы только руки протянем, а она как… поднимет их все!..

Профессор метнул в Додика строгий взгляд.

– Ды не! – успокоила его цыганка. – Вы яго не ругайте! Не за яблыками яны лазають. Тут у ва всих яблык сваих хватает! На яблыню маю ходят глядеть. И сама не ведаю, чаму так! Только к ней падыйдешь, яна ветки свае – уверх! И ни воднага яблыка не сарвешь! Разумная нейкая яблыня!.. А кали ж были?.. – добавила она серьёзно и посмотрела Додику прямо в глаза.

– Три дня назад.

Цыганка медленно покачала головой и задумалась.

– Ага, – кивнула она. – Тады падымала… Але ж, нешта зрабилась. Другие сутки не падымае… Падойдешь – ничога! Не ведаю, что рабить.

– Может, созрели? – понимающе спросил Додик.

– Не! – покачала головой цыганка и сразу же пояснила, глянув на остальных. – Як созреють зусим, перестае падымать – заусёды гэтак. Але сёння магла б вам нарвать зялёных… Потым думаю: не, неяк жалка… хай ящэ пависять, дазрэють. Такия будуть! Сок аж светицца… ай, добрыя!

Странный дёргающийся силуэт возник на фоне воды. Старуха тоже повернула голову и посмотрела на берег, куда молча глядели все.

Жора смотрел с суеверным каким-то страхом. Остальные привыкли к ежедневному зрелищу и знали, что по этому старику можно сверять часы. Худющий, с чёрной повязкой на глазах и палкой в руке, он двигался трясущейся походкой слепого, ощупывая концом палки каждый камешек впереди и шаря ею под каждым кустом.

– Слепы дед с Чарняцкага хутара, – сочувствующе сказала цыганка. – Сустрэла сёння… Кажа мне: «Ведаешь!? Десять лет ля возера бутэльки збираю… але ж учора – ни воднай а не знайшоу!» Робицца нешта у свете…

– А нас, собственно, другое всегда удивляло, – засмеялся профессор. – Откуда эти бутылки берутся? Мы не пьём… и бывает, по неделям поставские не приезжают, в плохую погоду, когда грязь непролазная…

– А ведь каждый вечер по сетке несёт! – сказал Додик.

– Робицца нешта… – гнула своё цыганка. – Нешта робицца!

Жора икнул. Наверное, от еды всухомятку… и от неловкости заёрзал на раскладушке.

– И ты здесь! – кивнула, оглянувшись, цыганка. – Забалеу?